Оратор кони

Оратор кони

Ораторское мастерство А.Ф. Кони

Сушкова А.А., Шевченко А.А.

ФГБОУ ВО Саратовский ГМУ им. В.И. Разумовского Минздрава России

Кафедра русской и классической филологии

Ораторское искусство – искусство выступления перед публикой с целью донесения до людей своей точки зрения по какому-либо вопросу. Оратору необходимо обладать хорошей речью, гибкостью ума, феноменальной памятью, знанием законов риторики. Оратор не должен говорить монотонно, запинаясь. Его цель — убедить публику в своей правоте, побудить людей к действиям, а где-то и повлиять на ход истории.

Так не раз делал один из выдающихся ораторов XIX века Анатолий Федорович Кони. Он прославился как блестящий юрист и активный общественный деятель, А.Ф. Кони был почетным академиком Петербургской Академии Наук, прекрасным педагогом и литератором. Анатолий Федорович серьезно относился к своей роли юриста, старался разбираться в мотивах человеческих поступков в каждом отдельном случае, ставил справедливость, гуманность, объективность превыше всего. Он был блестящим знатоком человеческой психологии, умело применял все свои знания на практике. Его речь отличалась грамотностью, содержательностью и убедительностью. Благодаря своей безупречной деятельности он завоевал имя «доблестного рыцаря», «рыцаря права», сражающегося с надменностью, беспринципностью и лицемерием. Известно, что А.Кони, ставя профессиональную этику превыше всего, не побоялся вынести оправдательной приговор террористке Вере Засулич, покушавшейся на жизнь влиятельного чиновника.

Современники юриста сложили о его речевом мастерстве афоризм: «Этим речам нельзя подражать, но по ним можно учиться». А. Ф. Кони всегда старался преподнести основную мысль своих высказываний доступно и понятно. Он был убежден в том, что хороший оратор должен досконально знать предмет своей речи, владеть русским языком и умело пользоваться его богатыми возможностями, не перегружать свою речь сложными оборотами и конструкциями, добиваясь легкости формы, в которой «сверкает пламень мысли и искренность чувства». По его мнению, оратор никогда не должен лгать. Только так он может быть убедительным и пробудить у публики интерес к своему выступлению. Умело применяя эти правила на практике, он порой своими речами решал вопросы государственного масштаба. Например, он одним из первых заговорил о вопиющем произволе земских начальников и привлек к этой проблеме внимание общественности.

Участие в качестве обвинителя в крупнейших процессах, незаурядное ораторское мастерство, независимость суждений, гуманизм и широкая общественная и научная деятельность принесли ему невиданное признание в России.

Анатолий Федорович Кони скончался 17 сентября 1927 года в Санкт-Петербурге.

Российский юрист, прокурор, судья, государственный и общественный деятель, сенатор, член Государственного Совета, судебный оратор, литератор, почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности, профессор кафедры уголовного судопроизводства 1- го Петроградского университета.

Истина и справедливость — это великие начала без которых не может жить человечество. А.Ф.Кони

Анатолий Кони родился 28 января,9 февраля по новому стилю,1844 года в Петербурге в семье литератора и преподавателя Федора Александровича Кони и актрисы Ирины Семеновны Юрьевой. В 1855 году поступил в немецкую школу при церкви Святой Анны,а затем во вторую гимназию. Из VI класса гимназии прямо держал в мае 1861 г. экзамен для поступления в Санкт-Петербургский университет по математическому отделению, а по закрытии в 1862 г. Санкт-Петербургского университета перешёл на II курс юридического факультета Московского университета, где и кончил курс в 1865 г.

По окончании в 1865 году университета со степенью кандидата права А.Ф.Кони поступил на временную службу счетным чиновником в Государственный контроль,затем был переведен в военное ведомство,где состоял при Главном штабе для юридических работ.

Карьера

С введением новых учреждений в соответствии с судебными реформами 1864 года А.Ф.Кони поступил в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 году секретарем прокурора Московской судебной палаты Ровинского Д.А.; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала Сумского, затем Харьковского окружного суда. После кратковременного пребывания в 1870 г. товарищем прокурором был назначен прокурором Санкт-Петербургским и Самарским; участвовал в введении судебной реформы в Казанском округе в качестве прокурора Казанского окружного суда; в 1871 г. переведён на ту же должность в Санкт-Петербургский окружный суд; через четыре года назначен вице-директором департамента Министерства юстиции, в 1877 г. — председателем Санкт-Петербургского окружного суда; в 1881 г. председателем гражданского департамента Санкт-Петербургской судебной палаты; в 1885 г. — обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената; в 1891 году освобожден от обязанностей обер-прокурора и назначен сенатором; в октябре 1892 года вновь назначен обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената с оставлением в звании сенатора. 1 января 1907 года назначен членом Государственного Совета с оставлением в звании сенатора. Паралельно с основной работой Анатолий Федорович был назначен членом Совета управления учреждений великой княжны Елены Павловны; в 1876 г. он был одним из учредителей Санкт-Петербургского юридического общества при университете, в котором неоднократно исполнял обязанности члена редакционного комитета уголовного отдела и совета; с 1876 по 1883 г. состоял членом Высочайше учрежденной комиссии, под председательством графа Баранова, для исследования железнодорожного дела в России, причём участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог; с 1876 по 1883 г. состоял преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в императорском училище правоведения; в1877 г. избран был в столичные почетные мировые судьи, а в 1878 г. в почетные судьи Санкт-Петербургского и Петергофского уездов; в 1883 г. был избран в члены общества психиатров при военно-медицинской академии; в 1888 г. командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, а в 1894 г. в Одессу, для направления дела о гибели парохода «Владимир»; в 1890 г. Харьковским университетом возведён в звание доктора уголовного права (лат. honoris causa); в 1892 г. избран Московским университетом в почетные его члены; в 1894 г. назначен членом комиссии для пересмотра законоположений по судебной части. Таковы главные фазы, через которые проходила деятельность Кони, обогащая его теми разнообразными сведениями и богатым опытом, которые, при широком научном и литературном его образовании и выдающихся способностях, дали ему особое в судебном ведомстве положение, вооружив могущественными средствами действия в качестве прокурора и судьи. Судебной реформе Кони отдал все свои силы и с неизменной привязанностью служил судебным уставам, как в период романтического увлечения ими, так и в период следовавшего затем скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия представлялось нелегким. Наученный личным опытом, в одной из своих статей Кони говорит: «Трудна судебная служба: быть может, ни одна служба не дает так мало не отравленных чем-нибудь радостей и не сопровождается такими скорбями и испытаниями, лежащими при том не вне её, а в ней самой». Проникнувшись духом судебных уставов, он создал в лице своём живой тип судьи и прокурора, доказав своим примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. В качестве судьи он сводил — выражаясь его словами — «доступное человеку в условиях места и времени великое начало справедливости в земные, людские отношения», а в качестве прокурора был «обвиняющим судьей, умевшим отличать преступление от несчастия, навет от правдивого свидетельского показания».

25 декабря 1917 года Решением Совета народных комиссаров РСФР уволен с должности члена Государственного Совета в связи с упразднением этого органа. 10 января 1918 года избран профессором на кафедре уголовного судопроизводства Первого Петроградского университета. Вплоть до сентября 1927 года Анатолий Федорович читал лекции как в университете,так и в других учебных заведениях,музеях,общественных организациях.

17 сентября 1927 года Анатолий Федорович умер. Первоначально был похоронен в Александро-Невской Лавре, затем в 1930 году прах перенесен на Литераторские мостки Волковского кладбища. На обелиске выбиты слова: Мыслил.Чувствовал.Трудился.

Выдающийся оратор

Русскому обществу Кони известен в особенности как судебный оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики, привлекавшейся его литературными и научными речами, и быстро разошедшийся в двух изданиях сборник его судебных речей — служат тому подтверждением (отзывы: «Вестник Европы», 1888 г., IV; «Неделя», 1888 г., № 12; «Русские Ведомости» 10 марта; «Новое Время» 12 июля; «Юридическая Летопись», 1890 г., № 1; профессор Владимиров, «Сочинения»). Причина этого успеха Кони кроется в его личных свойствах, он воспитывался под влиянием литературной и артистической среды, к которой принадлежали его родители; в Московском университете он слушал лекции Крылова, Чичерина, Бабста, Дмитриева, Беляева, Соловьева. Слушание этих лекций заложило в нём прочные основы философского и юридического образования, а личные сношения со многими представителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нём живой интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни; обширная, не ограничивающаяся специальной областью знания, эрудиция при счастливой памяти, давала ему, как об этом свидетельствуют его речи, обильный материал, которым он умел всегда пользоваться, как художник слова.

Судебные речи А. Ф. Кони всегда отличались высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. С особенной старательностью останавливался он на выяснении характера обвиняемого, и, только дав ясное представление о том, «кто этот человек», переходил к дальнейшему изысканию внутренней стороны совершенного преступления. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних только образовавшихся в нём наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «я» человека. Установив последние, он выяснял, затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причём тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», так как «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда». Судебные речи Кони вполне подтверждают верность замечания Тэна, сделанного им при оценке труда Тита Ливия, что несколькими живыми штрихами очерченный портрет в состоянии более содействовать уразумению личности, нежели целые написанные о ней диссертации. Под анатомическим ножом Кони раскрывали тайну своей организации самые разнообразные типы людей, а также разновидности одного и того же типа. Таковы, направленцы, типы Солодовникова, Седкова, княгини Щербатовой, а также люди с дефектами воли, как Чихачев, умевший «всего желать» и ничего не умевший «хотеть», или Никитин, «который все оценивает умом, а сердце и совесть стоят позади в большом отдалении».

Выдвигая основные элементы личности на первый план и находя в них источник к уразумению исследуемого преступления, Кони из-за них не забывал не только элементов относительно второстепенных, но даже фактов, по-видимому, мало относящихся к делу; он полагал, что «по каждому уголовному делу возникают около настоящих, первичных его обстоятельств побочные обстоятельства, которыми иногда заслоняются простые и ясные его очертания», и которые он, как носитель обвинительной власти, считал себя обязанными отстранять, в качестве лишней коры, наслоившейся на деле. Очищенные от случайных и посторонних придатков, психологические элементы находили в лице Анатолия Федоровича тонкого ценителя, пониманию которого доступны все мельчайшие оттенки мысли и чувства.

Сила его ораторского искусства выражалась не в изображении только статики, но и динамики психических сил человека; он показывал не только то, что есть, но и то, как образовалось существующее. В этом заключается одна из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта. Психологические этюды, например, трагической истории отношений супругов Емельяновых с Аграфеной Суриковой, заключившихся смертью Лукерьи Емельяновой, или история отношений лиц, обвинявшихся в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, представляют высокий интерес. Только выяснив сущность человека и показав, как образовалась она и как реагировала на сложившуюся житейскую обстановку, раскрывал он «мотивы преступления» и искал в них оснований, как для заключения о действительности преступления, так и для определения свойств его.

Мотивы преступления, как признак, свидетельствующий о внутреннем душевном состоянии лица, получали в глазах его особое значение, тем более, что он заботился всегда не только об установке юридической ответственности привлеченных на скамью подсудимых лиц, но и о согласном со справедливостью распределении нравственной между ними ответственности. Соответственно содержанию, и форма речей Кони отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Его слово оправдывает верность изречения Паскаля, что истинное красноречие смеется над красноречием как искусством, развивающимся по правилам риторики. В его речах нет фраз, которым Гораций дал характерное название «губных фраз». Он не следует приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей — и тем не менее он в редкой степени обладает способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своём слове увеличивать объём вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности. «Восстановление извращенной уголовной перспективы» составляет предмет его постоянных забот.

Отношение его к подсудимым и вообще к участвующим в процессе лицам было истинно гуманное. Злоба и ожесточение, легко овладевающие сердцем человека, долго оперирующего над патологическими явлениями душевной жизни, ему чужды. Умеренность его была, однако, далека от слабости и не исключала применения едкой иронии и суровой оценки, которые едва ли в состоянии бывали забыть лица, их вызвавшие. Выражавшееся в его словах и приемах чувство меры находит свое объяснение в том, что в нём, по справедливому замечанию К. К. Арсеньева, дар психологического анализа соединен с темпераментом художника. В общем можно сказать, что Кони не столько увлекал, сколько овладевал теми лицами, к которым обращалась его речь, изобиловавшая образами, сравнениями, обобщениями и меткими замечаниями, придававшими ей жизнь и красоту.

8 января 1900 года Анатолий Фёдорович был избран почетным академиком Императорской Академии наук по разряду изящной словесности. Он очень дорожил этим званием,систематически выступал с докладами о жизни и творчестве И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского, А.С. Пушкина, Л.Н.Толстого, Ю.М.Лермонтова.

Дело Веры Засулич

24 января 1878 года В.И.Засулич пыталась убить выстрелами из пистолета Петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Это преступление получило широкую огласку. Дело велось в быстром темпе. Министр юстиции граф Пален и Александр Второй требовали от Кони гарантий,что Засулич будет признана присяжными заседателями виновной. Анатолий Федорович таких гарантий не дал. Тогда Министр предложил Кони сделать в ходе процесса какое-либо нарушение законодательства, чтобы была возможность отменить решение в кассационном порядке. Анатолий Федорович ответил: я председательствую всего третий раз в жизни,ошибки возможны и , вероятно, будут, но делать их сознательно я не стану, считая это совершенно несогласным с достоинством судьи. Вердикт присяжных заседателей по делу Засулич был» Нет, не виновна». Анатолий Федорович оказался в опале,его начали преследовать,постоянно ставился вопрос о его переводе на другую работу.

Литература:

1.Собрание сочинений т.1-8.Ю.Л. 1966-1969г.

2.Смолярчук В.И. Анатолий Федорович Кони.Москва, «Наука»,1981г.

3.Смолярчук В.И. Гиганты и чародеи слова.Москва.Ю.Л. 1984г.

4.Высоцкий С.А. Кони.ЖЗЛ.»Молодая гвардия» 1988г.

5.Сашонко В.Н. «А.Ф. Кони в Петербурге-Петрограде- Ленинграде» Лениздат.1991г.

Негативная сема «отсутствие звуков» нейтрализуется в повести компонентами, выражающими семантику звучания, одни из них нарушают тишину (голос раскатился в тишине), другие включаются в неё (тишина и ласковый звон воды). Один из ЛСВ «тихий» непосредственно указывает на звучание (тихая музыка). Другие однокоренные слова также соединяются с этой семантикой. Глагол «стихнуть» используется автором при описании как внешнего, так и внутреннего мира героя. Также психическое состояние Петра передаётся и другими словами с корнем -тих(ш)-. В повести присутствует глагольная форма (причастие) «притихший», её нет в словаре; приставка при-указывает на неполноту действия, т.е. отражение неполной тишины, что также подчёркивает выделенный нами главный мотив произведения «Слепой музыкант» — «звучащая тишина».

Список литературы

1. Короленко В. Слепой музыкант. — М., 1999.

С. А. Котельникова

Умение «твердо править словом»: судебные речи русского юриста А. Ф. Кони

В статье рассматриваются приемы и стиль ораторского творчества А. Ф. Кони на примере судебных речей, нравственно-этические аспекты деятельности юриста.

Ключевые слова: А. Ф. Кони, ораторский стиль, судебная речь.

Известный русский юрист Анатолий Федорович Кони (18441927) оставил большое наследие, которое поныне имеет выдающееся значение для истории российского судопроизводства в целом, для прокурорской и адвокатской практики, но, кроме того, представляет немалую литературную и языковую ценность. Все им созданное объединяют твердая моральная позиция автора, обостренный интерес к проблемам совести, мысль об осуществлении в России основанного на законе и справедливости «совестливого» суда. По А. Ф. Кони, право и нравственность не противоположные понятия, а родственные,

имеющие общий источник — нравственные идеалы русского народа, обеспечивающие разумное развитие общества, где судья должен быть слуга, но не лакей правосудия.

Судебная реформа 1864 года установила русское уголовное судопроизводство на новых процессуальных принципах: устность, гласность, состязательность, равенство сторон в процессе. Закономерным следствием таких новаций было появление судебных ораторов, умевших мастерски владеть наделенным юридической силой словом. В их круг тогда вошли П. А. Александров, М. Ф. Громницкий,

С. А. Андреевский, К. К. Арсеньев, Н. П. Карабчевский, Ф. Н. Плевако и другие.

В истории русского судебного красноречия особое место занимает Анатолий Федорович Кони, имевший самое непосредственное отношение к общественной, государственно-политической и культурной жизни дореволюционной, а отчасти и советской России.

«Рыцарь права», А. Ф. Кони страстно и успешно занимался научно-юридической и судебно-прокурорской деятельностью: был председателем гражданского департамента Петербургской судебной палаты, обер-прокурором уголовно-кассационного департамента Сената, занимал и другие значительные должности в судебных учреждениях. За исключительные заслуги в этой области в 1890 году Харьковский университет присвоил ему степень доктора уголовного права, а через десять лет он был избран академиком по разряду изящной словесности Императорской Академии наук.

Особого внимания заслуживают судебные выступления знаменитого юриста. Они отличаются безупречной логикой, тщательно отобранной и убедительно выстроенной аргументацией, тонким психологическим анализом личности и поведения подсудимого, объективным, глубоким и детальным рассмотрением доказательной базы. Приемы и стиль его ораторского творчества можно продемонстрировать на примере нескольких судебных речей .

Во многих статьях и публичных выступлениях А. Ф. Кони следовал убеждению, что судебное разбирательство, прения сторон должны служить целям нравственного воспитания общества, своеобразной школой общественной морали. «Все главные приемы судоговорения, — писал он, — следовало бы подвергнуть <…> критическому пересмотру с точки зрения нравственной дозволенности их. Мерилом этой дозволенности могло бы служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокие цели правосудия <…> должны быть достигаемы только нравственными средствами. <…>

Деятелям судебного состязания не следует забывать, что суд есть школа для народов, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству» .

А. Ф. Кони четко сформулировал требования к судебному оратору. Г лавное из них — образованность, причем, не только собственно юридическая, но общекультурная: у настоящего юриста общее гуманитарное образование идет впереди специального. Истинный профессионал должен знать отечественную и мировую историю, искусство, литературу — только тогда он не останется в своей области лишь «статистом» (знатоком законодательных статей), исполнителем буквы закона, тогда он не упустит высший предмет правосудия — человека, забота о котором, как и о справедливом решении его участи, есть важнейшая цель судопроизводства.

Судебные ораторы обязаны безоговорочно соблюдать три условия: во-первых, знать предмет речи в подробностях, со всеми положительными и отрицательными моментами; во-вторых, в совершенстве знать родной язык и умело пользоваться всеми его средствами, вовлекая в речь и необходимый литературный материал; в-третьих, избегать лжи, поскольку именно правда, изложенная с неподдельной искренностью, отличает убедительную, претендующую на влияние речь.

В публичной речи традиционно используются специальные -побудители, помогающие выстроить систему рациональных элементов в защиту избранных тезисов. Чаще всего привлекаются аргументы психологические, воздействующие на эмоции слушателей, облегчающие им восприятие основного содержания судебной речи. А. Ф. Кони всегда использовал эти средства не формально, а творчески, подчас даже художественно. Вот, например, начало судебной речи «По делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем»: «Господа судьи, господа присяжные заседатели! Вашему рассмотрению подлежат самые разнообразные по своей внутренней обстановке дела, между ними часто встречаются дела, где свидетельские показания дышат таким здравым смыслом, проникнуты такой искренностью и правдивостью и нередко отличаются такой образностью, что задача судебной власти становится очень легка. <.. .> Но бывают дела другого рода, где свидетельские показания имеют совершенно иной характер, где они сбивчивы, неясны, туманны, где свидетели о многом умалчивают, многое боятся сказать, являя перед вами пример уклончивого недоговаривания и далеко не полной искренности. Я не оши-

бусь, сказав, что настоящее дело принадлежит к последнему разряду» .

В этом же деле, как и во многих других, юрист мастерски использует психологический аргумент к личности подозреваемого, затрагивающий его нравственные качества, психические свойства. С позиции логики подобные аргументы корректны и неуязвимы, с психологической — неожиданны и весьма действенны. Вот как А. Ф. Кони прослеживает прошедшую жизнь подозреваемого мужа убитой крестьянки. «Лет 16 он приезжает в Петербург и становится банщиком при номерных, так называемых «семейных” банях. <…> Средства к жизни добываются не тяжелым и честным трудом, а тем, что он угождает посетителям. <…> Вот какова его должность с точки зрения труда! Посмотрим на нее с точки зрения долга и совести. Может ли она развить в человеке самообладание, создать преграды внутренние и нравственные? Нет <…> Взглянем на личный характер подсудимого <.> твердый, решительный, смелый. С товарищами живет Егор не в ладу, нет дня, чтобы не ссорился, человек «озорной”, неспокойный, никому спускать не любит» .

Как видим, пройдя за долгую жизнь все ступени прокурорской и судебной иерархии, Кони-юрист оставался объективным и в высшей степени гуманным, тонким и умелым аналитиком доказательственного материала, психологом — знатоком движений человеческой души, умеющим дать правильную оценку поступкам и характерам. Если необходимо было вынести критическое суждение о негативных явлениях, имеющих общественное значение, в тоне речи Кони звучали и резкие ноты. Тогда он не избегал решительных выражений и жестких определений, как это произошло на судебном заседании по делу земского начальника Харьковского уезда кандидата прав В. Протопопова, обвиняемого в преступлениях по должности. «Мы видели, как часто гнев потемнял здравый рассудок подсудимого, мы знакомы с характерными способами выражения им своего человеколюбия, мы знаем, как радение о должности обращалось у него в радение о своей власти <.> Он не может, без опасения причинения дальнейшего вреда поручаемому ему делу, оставаться матросом на корабле государственной службы» .

А. Ф. Кони весьма критично относился ко многим обычным в тогдашней судебной практике приемам построения речи и способам ведения полемики. Так, известный дореволюционный адвокат

С. А. Андреевский советовал начинающим юристам не столько заботиться об анализе доказательственного материала, сколько исследо-

вать психическое состояние подсудимого при совершении преступления. И при этом — рвать речь противоположной стороны в клочья, не слишком заботясь о качестве собственных построений. Такие рекомендации Кони решительно отвергал, многократно подчеркивая, что неправомерным действиям оправданий нет, как нет оправдания и расхожей формуле: в борьбе все средства хороши.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В этом плане полезно вспомнить еще одно требование А. Ф. Кони: прокурор в суде должен быть беспристрастным и спокойным исследователем виновности подсудимого, не ограничиваясь извлечением из дела только уличающих обстоятельств, не преувеличивая значения доказательств вины. Поэтому возможно вынесение оправдательного приговора лицам, совершившим преступления, в которых не было конкретных потерпевших. С подобной ситуацией связана судебная речь Кони «По делу о Станиславе и Эмиле Янсенах, обвиняемых во ввозе в Россию фальшивых кредитных билетов, и Герминии Акар, обвиняемой в выпуске и обращении таких билетов»: «Я уже объяснял свойство дел о подделке бумажек, состоящее в отсутствии явно потерпевших лиц на суде. У нас могли бы требовать привода и тех рабочих, которые работали на железной дороге, где Жуэ укладывал шпалы и распространял фальшивые бумажки. Но вы, вероятно, не потребуете этого привода для того, чтобы решить это дело. <…> Надо дать место и справедливости, которая выражается в правосудии» .

К. И. Чуковский, лично знавший Кони, в предисловии к 8 тому собрания сочинений последнего вспоминает, что выдающийся юрист «оказался артистической натурой с темпераментом большого художника. Если бы он не был судьей, прокурором, знаменитым оратором, он мог бы стать незаурядным актером или бытовиком-рассказчиком -такой был у него аппетит к разным бытовым эпизодам, выхваченным прямо из жизни, и художественному изображению всевозможных характеров, лиц, ситуаций» . Конечно, суд стал его подлинной страстью, призванием, где он почти всегда добивался успеха в борьбе за справедливость и правду. Но помогал Кони на этом суровом поприще и его врожденный литературный талант. Недаром современники юриста часто называли его судебные речи подробными романами, где обстоятельно представлены мысли, чувства и поступки подсудимого. Особенностями официальных речей Кони считаются не только юридическая точность и стилевая безупречность, но и образность, подчас даже живописность — эти художественные средства он умело подчинял задачам правосудия.

Приведем фрагмент речи «По делу о лжеприсяге в бракоразводном деле супругов З — ных»6 «… мысль о разводе явилась у З — на уже давно. <.> господин З — н давно разлюбил жену и, давно бросив ее почти на произвол судьбы и полюбив, по-видимому, другую, искал развода. Но жена не соглашалась на развод. Она не легко поддалась на просьбы мужа. Она, принесшая мужу огромное приданое, имела смелость требовать, чтобы он дал ей средства, имела желание быть обеспеченною и на старости лет иметь кусок хлеба. Эти неумеренные желания мешали разводу. И вот в таком неопределенном положении дела господин З — н приезжает в Петербург.» .

Для А. Ф. Кони, «виртуоза добродетели» (А. И. Урусов) центр интереса — человеческая личность с разнообразнейшими психическими свойствами, судьбами, поступками. Его тексты переполнены любопытными фигурами крестьян, генералов, шантажистов, помещиков, растратчиков, отравителей — у каждого свой характер, свои обычаи и повадки. Но автора судебных речей и человековеда влекло к самоотверженным стражам закона, благородным правдолюбцам, к которым относился и он сам, ценящий боевой задор, воинственность, готовность отстаивать свою точку зрения. Его любимые глаголы — восставал, воевал, боролся, ратовал, защищал. И сам А. Ф. Кони вел множество боев, защищая правый суд от диктата верховной власти. Можно вспомнить оправдательный приговор революционерке Вере Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника генерала Трепова, известного своей жестокостью. А. Ф. Кони председательствовал на этом процессе, где присяжные оправдали революционерку, хотя накануне министр юстиции Пален потребовал от председателя Петербургского окружного суда А. Ф. Кони вынесения обвинительного приговора В. Засулич. После этого процесса Кони надолго оказался в немилости у Александра II и правительства, но, предвидя такие последствия, он проявил твердость правовых убеждений, независимость профессиональной и гражданской позиции.

В течение своей более чем полувековой деятельности выдающийся юрист неизменно отстаивал демократические принципы уголовного процесса: гласность, устность, непосредственность в

отношении к предмету разбирательства, свободную оценку доказательств, обязательную состязательность, поскольку именно в судебном состязании у обеих сторон создаются новые и разрушаются прежние аргументы, появляются не всегда ожидаемые точки зрения и на применение статьи закона, и на личность подсудимого. «Гласность и устность внесли в судебное производство начало непосредственно-

го восприятия материала для суждения. Они расшевелили и разметали <.. .> тот ворох бумаг, докладов, протоколов, проектов, резолюций, под которыми был погребен живой человек, становившийся лишь нумером дела. Он встал из-под этого нагромождения письменной работы, стиравшей его личные краски, и предстал перед судьею вместе со своими фактическими обличителями и заступниками-свидетелями» .

Смелость Кони простиралась и на манеру предъявления текстов обвинительной и заключительной речей. Он категорически отрицал заранее составленные деловые тексты, их почти механическое оглашение в судебных прениях. Такой порядок, по его опыту, подрывал впечатление от речей, ослаблял непосредственное восприятие дела участниками процесса. «Изустное слово всегда плодотворнее письменного: оно живит слушающего и говорящего». Личность судьи стала для Кони центральной фигурой в судебном процессе, и особенно интересовала его проблема личных убеждений. Знаток истории судопроизводства прослеживает, как свобода личного убеждения античного судьи сменяется предвзятостью личного убеждения судьи феодальной эпохи, поскольку в уголовном процессе той поры отсутствует защита и присутствуют безгласность, письменность и канцелярская тайна. Во времена господства системы формальных доказательств отмечается зависимость личных убеждений судьи от ряда внеюридических факторов. С судебной реформой 1864 года связывались надежды на возвращение к свободе личных убеждений судьи, который направлял бы все усилия на отыскание истины в деле, следовал бы девизу «Я не могу иначе», а не «Я так хочу».

Итак, А. Ф. Кони с полным основанием считается родоначальником судебной этики в России, отводя видное место нравственным аспектам правосудия. Его многогранный опыт убеждал, что рядом с изощрениями техники в уголовном процессе достойное место займет «истинное и широкое человеколюбие, удаленное от обезличивания, от затертых профессиональных приемов, от инертности, казенности в защите общественного правопорядка. Центр тяжести переместится с течения процесса на этическую и общественно-правовую деятельность судьи во всем ее разнообразии» .

В этом деле велико значение ораторского «твердого» слова, ораторского искусства. «Слово — одно из величайших орудий человека. Бессильное само по себе — оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренно и вовремя. Оно способно увлекать за собою самого говорящего и ослеплять его и окружающих своим бле-

ском. Поэтому нравственный долг судебного оратора — обращаться осторожно и умеренно с этим оружием и делать свое слово лишь слугою глубокого убеждения, не поддаваясь соблазну красивой формы или видимой логичности своих построений и не заботясь о способах увлечь кого-либо своею речью» .

Эти соображения не потеряли актуальности и в наше время.

Список литературы

1. Кони А. Ф. Собрание сочинений: в 8 т. — М. 1967.

2. Краткий конспект курса уголовного судопроизводства, читанного воспитанникам I класса Императорского Александровского лицея доктором уголовного права А. Ф. Кони. — СПб., 1907.

Е. Б. Котлева

Тенденции в изучении речевого этикета

В статье рассматриваются современные тенденции в исследовании речевого этикета, анализируются работы последнего десятилетия с точки зрения исследовательских подходов к изучаемому явлению, намечаются пути дальнейшей разработки вопроса.

Ключевые слова: речевой этикет, формулы речевого этикета, речевое поведение, направления исследований этикетных формул.

Исследование единиц речевого этикета особенно актуально в настоящий момент, поскольку в последнее время наблюдается активный процесс изменения русского языка в целом и национального речевого этикета в частности. Лингвистика последних десятилетий всё больше внимания уделяет изучению человеческого фактора, поскольку субъективная картина мира, соответствующая сознанию и менталитету индивидуума, находит своё отражение именно в языке. Язык оказывает влияние на формирование личности, в связи с этим получили «второе дыхание» идеи изучения языковой картины мира. В настоящее время переосмысляется взаимосвязь языка и культуры, особое внимание уделяется исследователями отражению в языке особенностей менталитета, выявлению национально-культурного компонента семантики.

Речевой этикет является показательным элементом любой национальной культуры. В современной российской филологии исследование ситуативного варьирования речевого поведения и влияющих

Анатолий Федорович Кони (1844-1927) — русский юрист, общественный деятель и литератор, действительный тайный советник, член Государственного совета Российской империи, почётный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук (1900). Выдающийся судебный оратор.

Получив образование в немецкой школе и гимназии, он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, но вскоре был отчислен оттуда по случаю закрытия университета из-за студенческих беспорядков. В 1862 году, увлеченный идеями судебной реформы, поступил на юридический факультет Московского университета и в 1865 году окончил его со степенью кандидата права. Диссертация Кони «О праве необходимой обороны» свидетельствовала о его исключительной даровитости.

Увлеченный либеральными идеями первых лет царствования Александра II, Кони отказался от профессорской карьеры, предпочтя ей роль судебного деятеля. Подымаясь по ступенькам иерархической лестницы судебно-прокурорского ведомства России, являясь сенатором и членом Государственного совета, Кони всегда выступал за строгое соблюдение законов и справедливое правосудие. Он умело руководил расследованием сложных уголовных дел, выступая обвинителем по особо крупным делам. Его имя стало широко известно и почитаемо широкой российской общественностью. В 1878 году суд присяжных под председательством А. Ф. Кони, несмотря на требование властей любыми путями добиться обвинительного приговора, оправдал В. И. Засулич, стрелявшую в Петербургского градоначальника.

Наряду с судебной деятельностью Кони известен как литератор, автор 5-томного издания сборника «На жизненном пути». В 1906 году П. А. Столыпин предложил Кони занять пост министра юстиции, но получил отказ. После Октябрьского переворота продолжил преподавательскую, лекторскую и литературную деятельность, пользуясь огромной популярностью у новой аудитории.

А. Ф. Кони внес значительный вклад в развитие юридической психологии. Его труды, где рассматриваются вопросы юридической психологии, качественно отличаются от трудов других авторов тем, что обобщив свой громадный опыт, он подходит к оценке каждого явления с точки зрения его применимости в практической деятельности юриста. С этой позиции он критикует выводы некоторых представителей экспериментальной психологии, в частности В. Штерна, за неверный подход к оценке правдивости показаний свидетелей, показывая значительное различие восприятия в условиях эксперимента и в условиях совершения преступления, когда резко нарушается привычный ход явлений. Больше всего внимания А. Ф. Кони уделял психологии судебной деятельности, психологии свидетелей, потерпевших и их показаниям. Указывал он и на необходимость анализа психологии судьи как главной фигуры в уголовном процессе. От последнего он требовал знания не только права и судебной практики, но и философии, истории, психологии, искусства, литературы, общей высокой культуры, широкой эрудиции. А. Ф. Кони считал, что для того, чтобы занимать судейское кресло, необходимо обладать чертами характера, позволяющими противостоять нажиму, просьбам, давлению окружения, голосу «общественного пристрастия», маскирующегося под голос «общественного мнения», и др.

Чертами, необходимыми для прокурора, А. Ф. Кони считал спокойствие, отсутствие личной озлобленности против подсудимого, аккуратность приемов обвинения, отсутствие лицедейства в голосе и жесте, умение держать себя и др. О защитнике он говорил, что тот является не слугой своего клиента, пособником в стремлении избежать справедливого наказания, а помощником и советчиком. А. Ф. Кони решительно осуждал адвокатов, превращавших защиту в оправдание преступника, меняя последнего и потерпевшего местами. А. Ф. Кони выделил и особенности, характеризующие свидетеля: темперамент, пол, возраст. В работе «Достоевский как криминалист» он показал важное значение изучения внутреннего мира преступника, необходимость этого для суда и следствия.

Судебные речи А. Ф. Кони всегда отличались высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. С особенной старательностью останавливался он на выяснении характера обвиняемого, и, только дав ясное представление о том, «кто этот человек», переходил к дальнейшему изысканию внутренней стороны совершенного преступления. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних только образовавшихся в нём наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «я» человека. Установив последние, он выяснял, затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причём тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица.

Выдвигая основные элементы личности на первый план и находя в них источник к уразумению исследуемого преступления, Кони из-за них не забывал не только элементов относительно второстепенных, но даже фактов, по-видимому, мало относящихся к делу; он полагал, что «по каждому уголовному делу возникают около настоящих, первичных его обстоятельств побочные обстоятельства, которыми иногда заслоняются простые и ясные его очертания», и которые он, как носитель обвинительной власти, считал себя обязанными отстранять, в качестве лишней коры, наслоившейся на деле.

Сила его ораторского искусства выражалась не в изображении только статики, но и динамики психических сил человека; он показывал не только то, что есть, но и то, как образовалось существующее. В этом заключается одна из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта. Только выяснив сущность человека и показав, как образовалась она и как реагировала на сложившуюся житейскую обстановку, раскрывал он «мотивы преступления» и искал в них оснований, как для заключения о действительности преступления, так и для определения свойств его.

Мотивы преступления, как признак, свидетельствующий о внутреннем душевном состоянии лица, получали в глазах его особое значение, тем более, что он заботился всегда не только об установке юридической ответственности привлеченных на скамью подсудимых лиц, но и о согласном со справедливостью распределении нравственной между ними ответственности. Соответственно содержанию, и форма речей Кони отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Он не следует приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей — и тем не менее он в редкой степени обладает способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своём слове увеличивать объём вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности. «Восстановление извращенной уголовной перспективы» составляет предмет его постоянных забот.

Основные работы в области юридической психологии:

Нравственные начала в уголовном процессе. СПб., 1905.

Самоубийство в законе и жизни. СПб., 1898.

Свидетели на суде. «Проблемы психологии», 1909, № 1.

Обвиняемые и свидетели.

Память и внимание (из воспоминаний судебного деятеля). Пг.1922.

Психология и свидетельские показания. «Новые идеи в философии», 1913, вып. 9.

Приемы и задачи прокуратуры. Пг., 1924.

Достоевский как криминалист. СПб., 1981.

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

А.Ф. КОНИ О НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЕ

Батаева Зиля Вагизовна

доктор филол. наук, профессор кафедры теории государства и права, Института права Башкирского государственного университета, г. Уфа

АННОТАЦИЯ

На основе анализа взглядов А.Ф. Кони на право необходимой обороны в статье определяются пути решения современных проблем, связанных с практической реализацией названного права.

Ключевые слова: необходимая оборона.

Keywords: defense.

Уголовно-правовая норма о необходимой обороне — важнейшая гарантия реализации конституционного права граждан на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом (ст. 45 Конституции РФ).

Исследованию необходимой обороны уделяется довольно много внимания в российской уголовно-правовой науке. Различные аспекты необходимой обороны анализировались в трудах как видных дореволюционных уче-ных-юристов, так и современных теоретиков, и практиков уголовного права. Только в последние два десятилетия появился целый ряд диссертационных исследований, монографий, статей, посвященных проблемам реализации права необходимой обороны .

Объясняется этот стойкий многолетний интерес к праву необходимой обороны сложностью, многогранностью исследуемого явления. Еще А.Ф. Кони, опираясь на слова Цёпфля, писал: «Исследование вопроса о праве необходимой обороны есть исследование такого права, которое «подобно неиссякаемой и неистощимой руде обещает всякому изыскателю постоянно новую добычу» .

С другой стороны, думается, что институт необходимой обороны является недостаточно разработанным в российском законодательстве. Как отмечает Е.Ю. Федосова, на протяжении последних нескольких лет законодатель не раз обращал свое внимание на норму права, посвященную необходимой обороне, внося поправки в уголовный закон, которые вызывали самые различные толкования, а порой и непонимание среди ученых-юри-стов и, соответственно, нуждаются в детальном исследовании и анализе .

Еще более значимо то, что ряд исследователей вполне обоснованно указывает на трудности применения законодательной формулы необходимой обороны, закрепленной в ч. 1 ст. 37 УК РФ, в следственной и судебной практике . Анализ следственно-су деб-ной практики приводит исследователей к выводу о том, что в абсолютном большинстве случаев «действия лиц, причинивших вред посягающему в состоянии необходимой обороны или с превышением ее пределов, следователи неправильно квалифицируют как умышленные преступления против личности, совершенные не с целью защиты от общественно опасных посягательств, а по иным мотивам» , а «ошибки, допущенные следствием или народными судами и исправленные лишь вышестоящими судебными инстанциями, свидетельствуют о сохранении обвинительной (в отношении обороняющегося, а отнюдь не посягающего) тенденции» . Юристы — практики утверждают, что «на самом деле не более 10% всех

уголовных дел, так или иначе связанных с понятиями необходимая оборона и превышение необходимой обороны, оканчиваются прекращением уголовного преследования»

О несовершенстве закона свидетельствует и принятие Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 г. № 18 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», разъясняющего положения статей 37 и 38 УК РФ «для обеспечения гарантий прав лиц, активно защищающих свои права или права других лиц, охраняемые законом интересы общества или государства от общественно опасных посягательств», а также «в связи с вопросами, возникающими у судов в ходе применения указанных норм, и в целях формирования единообразной судебной практики».

Широко обсуждаются юристами и по-прежнему остаются спорными как в научной литературе, так и в решениях органов следствия и суда такие вопросы, касающиеся практической реализации права необходимой обороны, как условия правомерности причинения вреда при отражении общественно опасного посягательства, возможность необходимой обороны от общественно опасных деяний, которые в силу различных причин не являются преступными (например, от действий невменяемых лиц), возможность обороны против действий лиц, не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность, допустимость необходимой обороны от общественно опасного бездействия, условия правомерности необходимой обороны, относящихся к защите, превышение пределов необходимой обороны.

В свете сказанного, думается, будет целесообразным обратиться к опыту прошлого. Возможно, там мы найдем ответы на многие интересующие нас вопросы. Мы имеем в виду первую научную работу А.Ф. Кони «О праве необходимой обороны», написанную в 1865 году. До конца XIX в. этот труд оставался в Российской империи единственным историко-теоретическим изложением учения о необходимой обороне. И по сей день он переиздаётся в нашей стране большими тиражами и является настольной книгой для российских юристов. Именно теоретические воззрения А.Ф. Кони на институт необходимой обороны и были положены в основу ныне действующего Уголовного кодекса 1996 г. .

А.Ф. Кони был убеждённым сторонником наличия института необходимой обороны в уголовном законодательстве России: «Человеку присуще чувство самосохранения. Оно присуще ему и как существу нравственно разумному, и как высшему созданию животного царства. Это чувство вложено природой в человека так глубоко, что не оставляет его почти никогда; человек стремится к

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

самосохранению, с одной стороны, инстинктивно, а с другой — сознавая свое право на существование. В силу стремления к самосохранению человек <…> ограждает это право от всякого чуждого посягательства, от всякого неправа» .

А.Ф. Кони считал, что «необходимая оборона будет существовать вечно, потому что основана на законе необходимости, а этот закон по самому существу своему вечен. Поэтому понятие о необходимой обороне существует исстари и никогда не перестанет существовать, это поп scripta, sed nata lex (Cicero pro Milone), закон, вытекающий непосредственно из человеческой природы» .

Главные особенности необходимой обороны вытекают из самого ее названия. Она предполагает, во-первых, нарушение прав другой стороны, вызывающее на защиту, во-вторых, оборона эта действительно необходима (другими словами — вынужденная), «т.е. такая, где человек поставлен в необходимость защищать свое право сам, — следовательно предполагает отсутствие защиты со стороны общественной власти» .

Основания допущения необходимой обороны заключаются в самой идее справедливости и равенства между людьми: «Отнять у человека защиту в тех случаях, когда общество ее дать не может, значило бы совершенно уничтожить объективное равенство между людьми. Один сделался бы полновластным владыкой, а другой беззащитною жертвой» .

На основе изучения трудов зарубежных, в основном немецких, ученых-юристов Гротенауера, Зеегера, Гейера, Лефита, Бернера, Гейба, Цёпфля и других А.Ф. Кони рассуждает о происхождении и основании права необходимой обороны, характеризует понятие необходимой обороны, сопоставляя его с другими сходными понятиями, такими как извинительное деяние: «Извинительное деяние, хотя часто и не вменяется, но оно все-таки всегда предполагает какую-нибудь погрешность, напротив, необходимая оборона никакой погрешности не полагает»;

— принуждение: «Главное отличие действия под влиянием принуждения от необходимой обороны то, что 1) субъект не соединяет в себе необходимых условий вменяемости и 2) он не имеет права наносить вред, к которому его принуждают. В необходимой обороне он, напротив, имеет право употреблять все меры для своей защиты»;

— состояние крайней нужды: «главное различие между правом необходимой обороны и крайней нужды следующее: в необходимой обороне праву противостоит неправо, — в крайней нужде праву противостоит другое, большее право» . А.Ф. Кони дает свое определение права необходимой обороны: «необходимая оборона есть вынужденное защищение против несправедливого нападения» и выводит из него главнейшие условия необходимой обороны.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Из положения «необходимая оборона есть защище-ние» выводится первое условие необходимой обороны -недостаток помощи со стороны общественной власти. А.Ф. Кони отмечает, что «под словом защищение подразумевается не простое самозащищение, а правозащище-ние». Следует обратить внимание также на следующую мысль А.Ф. Кони: «Если кто-нибудь видит, что на другого сделано несправедливое нападение, и враг одолевает, то он имеет не только право, но и обязанность помочь обороняющемуся». Для того чтобы правозащищение было необходимой обороной, оно должно быть вынуждено, т. е. помощь общественной власти в данном случае должна быть невозможна. Понятие о вынужденном защищении

указывает также на невозможность избежать необходимой обороны. Здесь имеется а виду, что гражданин должен употребить все средства для отвращения состояния необходимой обороны, т.е. «если при незаконном нападении представится возможность поставить своего противника в такое положение, в котором он не может более наносить вреда, то всякий должен прибегнуть к этому средству» (обезоружить, запереть нападающего и т.п.). Однако это не должно быть безусловным правилом. Обязательным является только вынужденность защиты: «чтобы в данном лице, в данную минуту, существовало право необходимой обороны, надо чтобы защита была вынуждена, т. е. не было бы защиты со стороны общественной власти» .

Из положения «необходимая оборона есть защита против нападения» выводятся следующие условия: нападение должно быть 1) настоящим, 2) несправедливым, незаконным. Не может быть необходимой обороны против прошедшего нападения или против будущего. Что касается обороны при нападении сумасшедших, А.Ф. Кони подчеркивает: «Если право гражданина подвергается нападению незаконному, а общественная власть не может явиться на помощь, и если, притом, это нападение настоящее и неотвратимое, то гражданин имеет полное право защищаться всеми силами. До него не касается с сознанием ли или без сознания своей несправедливости действует нападающий <…>. Праву грозит неминуемое нарушение — вот все что должен иметь в виду гражданин, сознавая, что самое нападение несправедливо» . Лицу, подвергающемуся нападению, некогда размышлять, — рассуждает А.Ф. Кони, — с сознанием или без сознания на него нападают. Да к тому же, на каких признаках должен он основывать свои догадки и предположения? Обороняющийся, в страхе опасности, требующей немедленных действий, должен провести психологическое исследование о вменяемости своего противника, исследование, представляющее сложность даже для врача или судьи, размышляющего в спокойной обстановке. Таким образом, — заключает автор, — необходимая оборона должна быть допущена здесь во всей полноте, без всяких ограничений.

По поводу отношений между гражданином и общественной властью А.Ф. Кони пишет: «нет необходимой обороны против лиц, облеченных властью и управомоченных законом к известным действиям, которые самим законом признаются легальными». Однако, несомненно, справедлива и целесообразна необходимая оборона в случае незаконных действий общественной власти. Там, где представители власти сами нарушают законы, не может быть истинной свободы, истинного порядка и уважения к закону. «Власть не может требовать уважения к закону, когда сама его не уважает: граждане вправе отвечать на ее требования: «врачу, исцелися сам!» Не допускать противозаконные действия со стороны представителей власти -это не только право, но и священная обязанность каждого гражданина. «Непользованием таким своим правом гражданин будет допускать совершаться несправедливостям со стороны должностных лиц» .

Интересны мысли А.Ф. Кони о границах необходимой обороны. Здесь на первом месте должен стоять вопрос о соразмерности защиты с нападением. А.Ф. Кони подчеркивает, что нельзя не учитывать, что необходимая оборона совершается обычно под влиянием аффекта -страха, испуга, сильного раздражения и т.п. «Нельзя предполагать в человеке в это время полную способность владеть собою и не превысить невольно пределов необходимой обороны. Требование безусловного равенства защиты с нападением может быть выставляемо только на бумаге, когда законодатель не испытывает нападения, а только

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

представляет его себе, и, сидя спокойно и в безопасности, рядом строгих силлогизмов доказывает необходимость безусловного равенства защиты с нападением. Но если бы его поставить лицом к лицу с опасностью, едва ли бы придерживался он на практике строгого теоретического принципа» .

Поэтому ни один судья не должен упускать из виду того состояния, в котором находится человек, когда ему грозит опасность, неминуемая и действительная. Судья должен разбирать каждый случай отдельно, со всеми его индивидуальными свойствами и особенностями. Судья сам должен представить себя в положении лица, обвиняемого в превышении необходимой обороны, а не довольствоваться лишь абстрактным определением закона. Надо учитывать все обстоятельства дела и индивидуальность обороняющегося лица. Каким бы ни было превышение, оно должно оставаться ненаказанным, если обороняющийся поступил так, как при своей индивидуальности и при окружавших его особых обстоятельствах он был вынужден поступить. «Человек, — рассуждает А.Ф. Кони, — до такой степени бывает поражен угрожающею ему опасностью и нападением, что почти бессознательно, по одному животному чувству самосохранения, наносит лишние удары. Может ли человек под влиянием страха, или в минуту испуга представить себе тот момент, с которого он является уже как победитель? Наконец, иногда он может нарочно употреблять особенно энергические меры, сознавая, что только в них его спасение и только ими может быть предотвращена грозящая опасность. Отсутствие энергических мер может иногда осмелить преступника, решившегося на злое дело» .

Спорным был во времена А.Ф. Кони и остается таковым вопрос о том, для защиты каких прав гражданин может прибегнуть к необходимой обороне. Вопрос этот решается исследователями по-разному, но для А.Ф. Кони ответ очевиден: право необходимой обороны построено на том юридическом положении, что право не должно уступать неправу. На этом основании всякое право отрицает всякое неправо и необходимая оборона должна быть допущена на защиту всех вообще прав человека. Автор уточняет: «всякое право, которое защищается законом, может быть предметом необходимой обороны» .

Студенческая работа А.Ф. Кони содержит глубокий, всесторонний анализ права необходимой обороны. Автор дает простые и в то же время очень разумные ответы на многие спорные вопросы, касающиеся практической реализации этого права. Мы затронули в статье лишь некоторые вопросы, требующие, на наш взгляд, безотлагательного решения. В целом же состояние современного российского законодательства, касающегося необходимой обороны, как нельзя лучше характеризуют слова А.Ф. Кони, написанные им 150 лет назад в заключении к своему

первому научному труду: «Все основные положения права необходимой обороны в нашем законодательстве верны, остается развивать их частностями. Эти частности разовьются при всестороннем обсуждении вопроса на практике, в суде. Дело гласного суда — указать на те проблемы, которые надо пополнить, и на те ошибки, которые надо исправить в законах о необходимой обороне. Надо надеяться, что наш новый суд, поднимая и развивая юридические воззрения народа, выяснит с особой ясностью существо права необходимой обороны. Законодательству останется только принимать в соображения его указания по этому вопросу. Это время, когда наука, законодательство и судебная практика пойдут у нас рука об руку, можно надеяться, настанет скоро…» . Как актуально сегодня звучат мысли А.Ф. Кони, не правда ли? Быть может, сегодня мы прислушаемся к словам великого ученого — юриста?

Список литературы

2. Бахтеева Е.И. Превышение пределов необходимой обороны: проблемы квалификации. Дис…. канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1997.

4. Кони А.Ф. О праве необходимой обороны. М., 1866.

5. Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа: монография. С.- Пб., 2000.

6. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации. М.: Изд-во: Волтерс Клувер, 2005.

7. Неврев А.В. Необходимая оборона: проблемы квалификации и правоприменения: Дис…. канд. юрид. наук. М., 2003 166 с.

8. Необходимая оборона. Что такое превышение пределов необходимой обороны. http://www.yristukconsult.ru

9. Федосова Е.Ю. Необходимая оборона в российском уголовном праве: Автореферат дисс. … канд. юрид. наук. М., 2006.

10. Шелковникова Е.Д. Необходимая оборона, тогда и

теперь. Калашников. Оружие, боеприпасы, снаряжение. 2007. №3.

11. Юсупов Р.М. Необходимая оборона в законодательстве и судебной практике: Автореферат дисс. …канд. юрид. наук. М.,1999. 24 с.

ГЕРАЛЬДИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ МУНИЦИПАЛЬНОЙ СИМВОЛИКИ МАРИИНСКО-ПОСАДСКОГО РАЙОНА ЧУВАШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

Белова Герта Витальевна

аспирант Чебоксарского кооперативного института (филиал) автономной некоммерческой образовательной организации высшего образования Центросоюза Российской Федерации «Российский университет кооперации»

г. Чебоксары

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

АННОТАЦИЯ

В статье проанализирован геральдический процесс на примере легитимизации официальных символов муниципальных образований Мариинско-Посадского района Чувашской Республики и роль правовых актов, регулирующих правоотношения в сфере муниципальной геральдики.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *