Договор купли продажи международное право

Последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора определяются правом, применимым к договору международной купли-продажи.

Нормы Конвенции направлены на установление необходимого баланса прав и обязанностей контрагентов при нарушении договора. Покупатель, в случае поставки несоответствующего товара, не может, по общему правилу, требовать ни взыскания возникших у него убытков, ни замены товара или устранения его дефектов, ни снизить цену в соответствующей пропорции, если он не извещает продавца о характере такого несоответствия (ст.39 Конвенции).

Как подчеркивают исследователи, при определении правовых последствий нарушения договора международной купли-продажи товаров, положения Конвенции акцентируют внимание не на обязательствах неисправной стороны, хотя такой вывод может быть сделан из структуры Конвенции, а на субъекте, чьи права нарушены, и с этой целью предоставляются ему средства правовой защиты для обеспечения своего интереса.

Как закрепляется в ст.45 и 61 Конвенции, один лишь факт неисполнения должником какого-либо из своих обязательств по договору или по Конвенции, дает пострадавшей стороне право осуществить любое из имеющихся в ее распоряжении средств правовой защиты.

Таким образом, нормы конвенции воздействуют не на субъект ответственности, а предоставляют добросовестному субъекту использовать предусмотренные средства защиты. Последствия нарушения договора излагаются в контексте средств правовой защиты (правомочий), предоставляемых потерпевшей стороне непосредственно из заключенного договора в случае нарушения обязательств ее контрагентом, и направленных на защиту своего имущественного интереса, ради которого стороны и совершили договор.

Средства правовой защиты, как они устанавливаются Конвенцией, представляют собой согласованную, последовательную и эффективную систему мер.

Во-первых, как мы уже подчеркивали, конвенция применяется только к хозяйствующим субъектам, что предполагает предъявление к ним повышенных требований.

Во-вторых, как закреплено ст.5 Конвенции, она не применяется в отношении ответственности продавца за причиненные товаром повреждения здоровья или смерть какого-либо лица. Таким образом, опять-таки констатируется, что речь идет именно о предпринимательской ответственности.

Инструменты (средства) защиты согласно Конвенции делятся на:

1) средства защиты покупателя при нарушении договора продавцом (ст.ст.45-52);

2) средства защиты продавца при нарушении договора покупателем (ст.ст.61-70).

Заметим, что в гражданском законодательстве России средства защиты связываются не с субъектом, а ставятся в зависимость от конкретного типа нарушения (неуплата цены, непринятие товара и т.д.). Таким образом, если по нормам Конвенции речь идет о реализации средств защиты добросовестной стороной, то по гражданскому законодательству РФ – о привлечении недобросовестного субъекта к мерам ответственности.

Базисом для анализа средств правовой защиты по Венской конвенции являются положения ст.45 и ст.61.

Согласно п.1 ст.45 Конвенции, если продавец не исполняет какое-либо из своих обязательств по договору или по настоящей Конвенции, покупатель может:

a) осуществить права, предусмотренные в статьях 46-52;

b) потребовать возмещения убытков, как это предусмотрено в статьях 74-77.

Аналогичная норма предоставляет соответствующие правомочия продавцу. Согласно п.1 ст.61 если покупатель не исполняет какого-либо из своих обязательств по договору или по настоящей Конвенции, продавец может:

a) осуществить права, предусмотренные в статьях 62-65;

b) потребовать возмещения убытков, как это предусмотрено в статьях 74-77.

Иные средства защиты закреплены в специальных разделах Конвенции. В частности это:

— проценты (ст.78);

— средства защиты в случае предвидимого нарушения договора (ст.ст.71-73).

Покупателю и продавцу предоставляется в случае нарушения контрагентом своих обязательств как право требовать реального исполнения (ст.46,62), так и возмещения убытков (ст.45,61), причем реализация этих правомочий не исключает и не ограничивает друг друга.

Возможность пострадавшей стороны совместить эти требования создает для нее гарантию того, что ее интересы могут быть должным образом защищены при любых обстоятельствах.

Конвенцией определяются условия реализации некоторых средств защиты, которые должным образом учитывают интересы и потребности неисправного контрагента, например, обязанность покупателя дать извещение о характере несоответствия товара, о характере прав и притязаний третьего лица (ст.39, 43), возможность продавца самому устранить недостаток в исполнении им своих обязанностей (ст.37, 48), что может также полностью исключать или временно ограничивать отдельные средства защиты покупателя. Фактически в Конвенции выражен баланс средств защиты как продавца, так и покупателя.

Итак, подводя некоторый итог, подчеркнем, что отличительной особенностью средств правовой защиты по Конвенции является то обстоятельство, что основанием их реализации, как устанавливается в ст.ст.45,61, является лишь факт неисполнения стороной любого из своих обязанностей. Данные положения, а также то обстоятельство, что Конвенция не использует институт юридической ответственности, а оперирует категорией средств правовой защиты означает не только полное исключение концепции вины как основания применения к неисправному контрагенту ответственности или иных неблагоприятных мер воздействия, но и свидетельствует о недопустимости утверждений о закреплении в Конвенции принципа объективной ответственности с изъятиями, установленными в ст.79 в отношении освобождения от возмещения убытков. В подтверждение этого можно указать также на то, что Конвенция, в отличие от систем права, использующих концепцию вины, не только не закрепляет данную категорию в основном ее проявлении, т.е. в качестве условия возникновения ответственности (возмещения убытков), но и не использует ее в побочных сферах. Например, Конвенция устанавливает обязанность потерпевшей стороны принять меры по уменьшению ущерба (ст.77), при невыполнении которой возмещаемые убытки могут быть уменьшены, что отличается от соответствующих норм ГК РФ, оперирующих категорией «вина» кредитора при уменьшении размера ответственности должника.

Рассмотрим правовые основы освобождения от ответственности (раздел IV Конвенции).

В тех случаях, когда обязанная сторона не могла контролировать препятствие, вызвавшее неисполнение (ст.79), либо когда неисполнение было вызвано действиями или упущениями кредитора (ст.80), должник может быть освобожден от отдельных последствий неисполнения своего обязательства. И если п.5 ст.79 освобождает должника только от обязанности возмести убытки, оставляя кредитору все остальные средства защиты, то ст.80 идет концептуально дальше, ограничивая для потерпевшей стороны право вообще ссылаться на неисполнение обязательства в той мере, в какой это неисполнение было вызвано ее действиями или упущениями.

Казалось бы, неисполнение обязанности, вызванное отсутствием сотрудничества со стороны кредитора, будет более правильно рассматривать не как нарушение договора, при котором исключается ответственность, а как теряющее качество неисполнения вообще. Однако содержание ст.80, ее структурное расположение подтверждают вывод, что независимо от вызвавших причин, любое неисполнение стороной принятого на себя обязательства, под которым понимается обязанность достичь определенного результата, является достаточным основанием для осуществления кредитором средств правовой защиты, иными словами, для несения должником ответственности за нарушение договора. И лишь наличие некоторых обстоятельств, указанных в ст.79-80, позволяет должнику освободится от ответственности, что выражается в невозможности для пострадавшей стороны реализовать то или иное средство правовой защиты.

Важно подчеркнуть, что сторона внешнеторговой сделки купли-продажи товара не несет ответственности за неисполнение любого из своих обязательств лишь в том случае, если докажет в процессе судебного разбирательства, что неисполнение было вызвано препятствием вне ее контроля. Проиллюстрируем сказанное примером из практики:

«Торговый дом, зарегистрированный за рубежом, но имеющий представительство в России, обратился в арбитражный суд с иском к российскому внешнеторговому объединению о взыскании убытков, причиненных невыполнением объединением своих обязательств по оплате поставленного в Россию сахара.

Российское внешнеторговое объединение выдвинуло возражения против иска со ссылкой на то обстоятельство, что деньги, предназначенные для оплаты подлежавшего поставке сахара, были переведены в соответствии с условиями договора в зарубежный банк, но впоследствии похищены третьими лицами со счетов этого банка и в связи с этим не зачислены на счет торгового дома в зарубежном банке. К моменту предъявления иска по факту хищения возбуждено уголовное дело в иностранном государстве. Внешнеторговое объединение, возражая против исковых требований, ссылалось на то, что сторона внешнеэкономического контракта не несет ответственности за неисполнение обязательств, если последнее произошло по вине третьих лиц.

Суд отклонил данное возражение ответчика.

При этом учитывалось, что стороны внешнеэкономической сделки находились в государствах — участниках Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (1980).

Ответственность сторон по сделкам купли-продажи товаров регулируется статьей 79 указанной Конвенции, в которой предусмотрено следующее:

«Сторона не несет ответственности за неисполнение любого из своих обязательств, если докажет, что оно было вызвано препятствием вне ее контроля» (п.1).

«В случае неисполнения обязательств третьим лицом, привлеченным для исполнения части договора, такое неисполнение может служить основанием к освобождению от ответственности также только в случае наступления «препятствия вне контроля» (п. 2).

Препятствие вне контроля характеризуется Конвенцией как непредвиденное, неотвратимое и непреодолимое обстоятельство.

Из последующих положений Конвенции следует, что сторона — нарушитель обязательств по внешнеэкономической сделке должна доказать следующее: событие, препятствующее исполнению, наступило несмотря на то, что были предприняты все необходимые и разумные меры либо для предотвращения такого препятствия, либо наступления его последствий. Например, таким препятствием могут быть стихийные бедствия, блокады, войны и т.д.

При этом факт невозможности исполнения обязательств должником не принимается во внимание, если исполнение объективно было возможно. В том случае, когда определенные события создают лишь затруднение должнику к исполнению, такие события не могут рассматриваться как «препятствие вне контроля» должника.

Российское внешнеторговое объединение не представило доказательств, что действия третьих лиц являлись «препятствием вне контроля» в смысле названной Конвенции, и, следовательно, не могло быть освобождено от ответственности на основании одного факта неисполнения обязательств из-за действий третьих лиц.

Таким образом, арбитражный суд принял во внимание, что освобождение от ответственности по сделкам международной купли-продажи товаров возможно лишь в случае наступления «препятствия вне контроля», не позволяющего должнику исполнить свои обязательства. В силу того обстоятельства, что российский должник объективно мог и должен был исполнить свои обязательства перед иностранным кредитором, суд удовлетворил требования истца».

Как мы уже подчеркнули, иным образом построены правовые механизмы ответственности в случае если стороны определили в качестве применимого права или гражданское законодательство РФ или, например, общие условия поставок товаров (к примеру, Общие условия поставок товаров из стран — членов Совета Экономической Взаимопомощи в Финляндскую Республику и из Финляндской Республики в страны — члены Совета Экономической Взаимопомощи (ОУП СЭВ — Финляндия, ноябрь, 1978г.).

По гражданскому законодательству РФ для привлечения стороны к ответственности, по общему правилу, необходимо наличие всех условий ответственности: неправомерные действия (бездействия); вина; причинная связь; неблагоприятные последствия.

Российское законодательство рассматривает ответственность как — реализацию санкции, обязанность субъекта к определенным действиям, поведению: нести лишения имущественного характера.

Возмещение убытков и уплата неустойки – основные формы ответственности.

Нарушение денежного обязательства может повлечь за собой для кредитора убытки, которые не компенсируются в полной мере уплатой процентов на неполученную денежную сумму.

Под убытками, согласно п.2 ст.15 ГК РФ, понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

Требуя возмещения реального ущерба и упущенной выгоды, лицо, право которого нарушено, обязано доказать размер ущерба (ст. 393 ГК РФ), причинную связь между ущербом и действиями лица, нарушившего право, а в случаях когда законом или договором предусмотрена презумпция невиновности должника — также его вину (ст. 401 ГК РФ).

Следующая форма ответственности – неустойка. Легальное определение неустойки (штрафа, пени) дается законодателем в п. 1 ст. 330 ГК РФ. Неустойкой признается определенная законом или договором денежная сумма, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, в частности в случае просрочки исполнения. По требованию об уплате неустойки кредитор не обязан доказывать причинение ему убытков.

Отдельно необходимо выделить такую форму ответственности как проценты по ст.395 ГК РФ. Согласно п.1 ст.395 ГК РФ за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица подлежат уплате проценты на сумму этих средств. Размер процентов определяется существующей в месте жительства кредитора, а если кредитором является юридическое лицо, в месте его нахождения учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части. Названные правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором. Для применения положения ст.395 ГК РФ не нужно доказывать факт наличие убытков.

Статья 395 ГК РФ применяется факультативно при реализации норм Конвенции.

По одному делу рассмотренному МКАС встал вопрос о начислении на возвращаемую цену процентов годовых с даты уплаты цены (п.1 ст.84 Конвенции). МКАС установила «При определении ставки процентов годовых и порядка их исчисления судом были применены правила ст. 395 ГК РФ, поскольку Венская конвенция не содержит указаний по этому вопросу. Принимая во внимание, что цена была уплачена в индийских рупиях и решением МКАС ответчик обязывается возвратить цену в этой валюте, а в России (месте нахождения кредитора) не существует ставки банковского процента в индийских рупиях, МКАС учел принятую для таких случаев международную практику, нашедшую отражение в Принципах международных коммерческих договоров УНИДРУА 1994 г., и применил среднюю ставку банковского процента по краткосрочному кредитованию первоклассных заемщиков в отношении валюты платежа в государстве валюты платежа, т.е. в Индии, использовав публикации в Интернете Резервного банка Индии».

Если стороны установили в качестве применимого права общие условия поставок (например, Общие условия поставок товаров из стран — членов Совета Экономической Взаимопомощи в Финляндскую Республику и из Финляндской Республики в страны — члены Совета Экономической Взаимопомощи (ОУП СЭВ — Финляндия, ноябрь, 1978г.), необходимо учитывать установленные в «условиях» основания освобождения от ответственности. Согласно ст.14.1.1 сторона освобождается от ответственности за частичное или полное неисполнение обязательства по контракту, если это неисполнение явилось следствием обстоятельств непреодолимой силы, возникших после заключения контракта в результате событий чрезвычайного характера, которые сторона не могла ни предвидеть, ни предотвратить разумными мерами. В контракте могут быть предусмотрены и другие случаи, освобождающие от ответственности.

Заметим, что в интересах сторон установить договорную подсудность по спорам, возникающим из договора купли-продажи. Например: «Все споры и претензии, возникающие между сторонами по настоящему договору, решаются путем компромисса и переговоров, а в случае не достижения согласия — в арбитражном суде г.Москвы в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации» или следующим образом «Все разногласия, возникающие в связи с исполнением настоящего контракта или в связи с ним, должны разрешаться путем дружеских переговоров и консультаций между сторонами. Спорные вопросы, не урегулированные сторонами, передаются на разрешение Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ и рассматриваются в соответствии с Регламентом этого суда по нормам материального права РФ».

На практике стороны зачастую включат в текст контракта арбитражную оговорку о том, что споры по контракту разрешаются в международном коммерческом арбитраже «ad hoc». Приведем пример из практики:

«Российское предприятие обратилось в арбитражный суд с иском к французскому торговому дому, имеющему филиал на территории Российской Федерации, о возмещении убытков.

Несмотря на неоднократные извещения, направляемые в порядке, предусмотренном международными договорами, ответчик в суд не явился, но представил письменное возражение против рассмотрения дела в государственном суде, сославшись на оговорку в контракте об арбитраже «ad hoc» (на случай).

Контракт международной купли-продажи товара содержал арбитражную оговорку о том, что все разногласия, возникающие из обстоятельств по данному договору, буду рассматриваться в арбитраже «ad hoc».

Россия и Франция являются участниками Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже (Женева, 1961).

В пункте 2 статьи 1 Конвенции термином «арбитраж» обозначается разбирательство споров арбитрами, назначенными по каждому отдельному делу (арбитраж «ad hoc»).

В пункте 3 статьи IV Конвенции установлена процедура образования арбитража «ad hoc» в том случае, когда стороны в третейской записи не договорились о назначении арбитра (арбитров) и не обозначили место арбитража.

В такой ситуации суду следует решить вопрос о своей компетенции в отношении рассмотрения спора по внешнеэкономическому контракту, содержащему арбитражную оговорку, с учетом положений Конвенции и национального закона.

Согласно пункту 2 статьи 87 АПК РФ (п.5 и 6 ст.148 АПК РФ 2002г.) арбитражный суд оставляет иск без рассмотрения, если имеется соглашение лиц, участвующих в деле, о передаче данного спора на разрешение третейского суда и возможность обращения к третейскому суду не утрачена и если ответчик, возражающий против рассмотрения дела в арбитражном суде, не позднее своего первого заявления по существу спора заявит ходатайство о передаче спора на разрешение третейского суда.

В данном случае стороны не утратили возможности обращения в арбитраж, который предусмотрен соглашением сторон и понимается в смысле Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже как арбитраж «ad hoc», создаваемый на случай рассмотрения каждого отдельного спора.

Кроме того, ответчик подтвердил свое желание обратиться в международный коммерческий арбитраж, что предусмотрено пунктом 2 статьи 87 АПК РФ (пункты 5 и 6 ст. 148 АПК РФ 2002 г.).

В этой ситуации сторонам арбитражного соглашения надлежало принять соответствующие меры к рассмотрению спора в порядке арбитража «ad hoc».

Арбитражный суд оставил иск российского предприятия к иностранной фирме без рассмотрения».

Таким образом, арбитражный суд оставляет иск без рассмотрения в случае наличия во внешнеэкономическом контракте арбитражной оговорки о том, что споры по контракту разрешаются в международном коммерческом арбитраже «ad hoc».

В тоже время суд должен принять иск к рассмотрению и в случае наличия во внешнеэкономическом контракте арбитражной оговорки, если найдет, что арбитражное соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Приведем пример из практики:

«Российский машиностроительный завод обратился в арбитражный суд с иском к торговому дому, находящемуся в Швейцарии и имеющему филиал на территории Российской Федерации, о признании недействительным заключенного с ним договора.

Иностранная фирма представила свои возражения против иска в письменном виде.

Несмотря на неоднократные извещения, направляемые в порядке, предусмотренном международными договорами, ответчик на судебное заседание не явился.

В письменном возражении против иска ответчик указал, что внешнеэкономический контракт содержит арбитражную оговорку, но не пояснил, о каком третейском суде идет речь в этой оговорке.

Внешнеэкономический контракт международной купли-продажи товара содержал арбитражную оговорку о том, что все разногласия, возникающие из обязательств по данному договору, будут рассматриваться в парижском институте.

Арбитражный суд установил, что истец, так же как и ответчик, не мог конкретизировать содержание данной оговорки: не назвал точного наименования международного институционного арбитража, не дал о нем пояснений, отрицал действительность своего волеизъявления на арбитражное соглашение в данном внешнеэкономическом контракте.

Иными словами, суд установил, что данное арбитражное соглашение не может быть конкретизировано, а следовательно, и выполнено сторонами по внешнеэкономическому контракту.

В такой ситуации суду следовало решить вопрос о своей компетенции в отношении разрешения спора по внешнеэкономическому контракту, содержащему арбитражную оговорку.

Вопрос о компетенции суда в проведении разбирательства по делу возможно решить с учетом положений Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958).

Пунктом 3 статьи 2 Конвенции установлено, что «суд договаривающегося государства, если к нему поступает иск по вопросу, по которому стороны заключили соглашение, предусматриваемое настоящей статьей, должен по просьбе одной из сторон направить стороны в арбитраж, если не найдет, что упомянутое соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено».

В силу того обстоятельства, что стороны не могли уточнить точного названия и адреса парижского института и арбитражное соглашение не могло быть исполнено, арбитражный суд, руководствуясь пунктом 1 части 2 статьи 212 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (п.2 ч.1 ст.247 АПК РФ 2002г.) принял иск российского предприятия к рассмотрению».

Итак, еще раз подчеркнем, что в интересах сторон максимум детализировать договор международной купли-продажи, в том числе, сделать правильную арбитражную оговорку.

Жарский А.В. Правовые последствия нарушения договора международной купли-продажи товаров: общая характеристика на основе Венской конвенции 1980г. // Право и экономика. — №11. – 2001. – с.40.

Жарский А.В. Правовые последствия нарушения договора международной купли-продажи товаров: общая характеристика на основе Венской конвенции 1980г. // Право и экономика. — №11. – 2001. – с.41.

Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 1998 г. №29 «Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. — 1998г. — №4.

Розенберг М.Г. Применение статьи 395 ГК РФ // эж-ЮРИСТ. — №29. — 2004г.

Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 января 2001 г. №58 «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. — №7. — 2001г.

Конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 29 декабря 1958 г.) // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. – №8. — 1993г.

25 июня Пленум Верховного Суда отправил на доработку проект постановления, касающийся вопросов применения норм международного частного права судами Российской Федерации.

Так, в проекте документа указывается, что приведенный в п. 1 ст. 1186 ГК РФ перечень иностранных элементов (иностранный субъект правоотношения, иностранный объект правоотношения) не является исчерпывающим. В качестве иностранного элемента в том числе может рассматриваться совершение за рубежом действия или наступление события, влекущего возникновение, изменение или прекращение гражданско-правового отношения.

В качестве примера приводится то, что в соответствии со ст. 1 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Венская конвенция 1980 г.) она подлежит применению к договорам купли-продажи товаров между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах. При этом место нахождения коммерческого предприятия определяется не национальностью лица, т.е. наличием иностранного элемента в форме субъекта правоотношения, а местом, в котором сторона договора купли-продажи ведет коммерческую деятельность на регулярной основе, либо, при его отсутствии, местом жительства физического лица, т.е. наличием иностранного элемента в форме юридического факта ведения коммерческой деятельности.

Отмечается, что по вопросам, которые не разрешены в международном договоре РФ, применимое национальное право определяется с помощью коллизионных норм международного частного права, которые могут содержаться как в нормах международных договоров, так и в нормах национального права России. Например, Венская конвенция не регулирует вопросы действительности договора купли-продажи или каких-либо из его положений, а также последствий, которые может иметь этот договор в отношении права собственности на проданный товар. Таким образом, если соответствующий договор международной купли-продажи входит в сферу действия Венской конвенции, часть отношений сторон будет регулироваться исключительно положениями данной конвенции (например, условия возмещения убытков и их размер), а другая часть (например, недействительность договора) – законодательством страны, определенным в соответствии с коллизионными нормами.

Партнер и руководитель практики разрешения споров Представительства БАЙТЕН БУРКХАРДТ в Москве Александр Безбородов отметил, что в проекте постановления имеются разъяснения, касающиеся иерархии международных договоров РФ и порядка приоритетного применения специального международного договора по отношению к международным договорам, имеющим общий предмет регулирования. «В судебной практике можно встретить ряд дел, когда один и тот же правовой вопрос разрешался разными судами со ссылкой на различные международные договоры», – пояснил он.

Кроме того, в документе указывается, какая норма относится к норме непосредственного применения, а также в каких случаях суд не применяет норму иностранного права, подлежащую применению в силу соглашения сторон о выборе применимого права, коллизионных норм международных договоров РФ или российских федеральных законов.

Право, подлежащее применению при определении правового положения лиц

Согласно п. 14 проекта постановления правовое положение физических и юридических лиц в отношениях, регулируемых нормами международного частного права, определяется в соответствии с их личным законом. Если нормами международных договоров не установлено иное, в РФ личный закон физического лица определяется с помощью коллизионных норм ст. 1195 ГК РФ, личный закон юридического лица – ст. 1202 ГК.

При этом отмечается, что по смыслу п. 3 ст. 1202 ГК российское или иностранное юрлицо не может ссылаться на установленные его личным законом ограничения полномочий органа или представителя на совершение сделки, а также на выход за пределы правоспособности юридического лица при одновременном соблюдении следующих условий:

• в момент совершения сделки орган или представитель юридического лица находились за пределами территории страны, чей личный закон имеет юридическое лицо;
• праву страны, на территории которой орган или представитель совершил сделку, не известно указанное ограничение;
• другая сторона в сделке не знала и заведомо не должна была знать об указанном ограничении. Бремя доказывания отсутствия добросовестности у контрагента в момент совершения сделки лежит на стороне, оспаривающей сделку.

Отмечается, что аналогичный запрет ссылаться на положения личного закона установлен для физических лиц в части ограничения их дееспособности на совершение сделок (п. 2 ст. 1197 ГК).

Право, подлежащее применению к вещным правам

В проекте постановления говорится о том, что по смыслу п. 1 ст. 1206 ГК, если договор купли-продажи движимого имущества предусматривает перемещение товара из одной страны в другую и стороны не достигли соглашения о праве, применимом к моменту перехода права собственности (п. 3 ст. 1206 ГК), то право собственности на товар переходит от продавца к покупателю в момент, определяемый в соответствии с правом страны места нахождения товара.

Если право собственности не перешло к покупателю до момента перемещения товара в другую страну, наступившие в первой стране элементы фактического состава (например, факт заключения соглашения, передача вещи и т.п.) считаются выполненными для целей применения того фактического состава, который необходим в соответствии с правом нового места нахождения вещи. Например, если договор купли-продажи был заключен в момент нахождения товара на территории одной страны, то этот юридический факт учитывается для определения возникновения права собственности у покупателя в соответствии с правом другой страны, в которую был доставлен товар.

Кроме того, в документе указывается, что если в момент совершения сделки товар находится в пути, то возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав определяются по праву страны, из которой отправлен товар, если иное не предусмотрено законом (п. 2 ст. 1206 ГК).

Право, подлежащее применению к форме сделки

В проекте постановления подчеркивается, что для целей применения п. 2 ст. 1209 ГК под сделкой, связанной с осуществлением прав участника юридического лица, следует понимать не только корпоративный договор, но и иные сделки, направленные на отчуждение акций или долей в уставном (складочном) капитале юридических лиц, установление их обременений и реализацию вытекающих из них прав. Поскольку российское право предусматривает обязательную нотариальную форму для сделок, направленных на отчуждение или залог доли или части доли в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью (ст. 21 и 22 Закона об ООО), соблюдение такой формы сделки необходимо даже в тех случаях, когда сделка совершается за границей. При этом к форме договора, устанавливающего обязательство совершить в будущем сделку, направленную на отчуждение доли, применяются общие правила, установленные абз. 1 п. 1 ст. 1209 ГК.

Право, подлежащее применению к договорным обязательствам

В п. 27 документа указывается, что в соответствии с п. 2 ст. 1210 ГК соглашение о применимом праве должно быть либо прямо выраженным, либо определенно вытекать из условий договора или совокупности обстоятельств дела. В соглашении о применимом праве стороны вправе использовать любые термины и формулировки, указывающие на выбор ими того или иного права.

При этом, устанавливая наличие воли сторон, направленной на выбор применимого права, суд вправе констатировать существование подразумеваемого соглашения о применимом праве, в частности в случае, если стороны в тексте договора ссылались на отдельные гражданско-правовые нормы определенной страны либо если стороны при обосновании своих требований и возражений (например, в исковом заявлении и отзыве на него) ссылаются на одно и то же применимое право. Кроме того, суд вправе прийти к выводу о наличии подразумеваемого соглашения о применимом праве при наличии тесной связи между двумя договорами с участием одних и тех же лиц, когда один из этих договоров содержит оговорку о применимом праве, а другой заключенный позднее договор такой оговорки не имеет.

«Однако выбор сторонами компетентного суда или места проведения международного коммерческого арбитража сам по себе не означает выбора в качестве применимого к спорным правоотношениям материального права того же государства. Отсутствие волеизъявления сторон в отношении применимого права означает, что его определяет компетентный суд или арбитраж на основании применимых коллизионных норм», – подчеркивается в документе.

Адвокат АП г. Москвы Василий Котлов отметил, что в данном случае не учитывается, что исковое заявление, а равно отзыв на него и иные процессуальные документы, как правило, адресованы суду и не могут рассматриваться как волеизъявление, имеющее договорообразующий характер. «Смешение институтов материального и процессуального права может привести к ошибочному пониманию намерений сторон (например, если в отзыве не содержится какая-либо оценка выбора применимого права, сделанного в исковом заявлении) и, как следствие, к судебной ошибке при принятии решения по делу», – посчитал он.

По мнению адвоката, не вполне последовательным, в этой связи, представляется ограничение выбора нейтрального права прямо выраженным согласием сторон, например, Принципов коммерческих договоров УНИДРУА (п. 32 проекта).

Василий Котлов отметил, что проект постановления допускает признание соглашения неисполнимым (п. 29) при наличии непреодолимых противоречий в случае применения различного права к отдельным частям договора. «Между тем подобное средство правовой защиты (признание соглашения неисполнимым) не предусмотрено ст. 8 ГК РФ. Практика признания соглашений неисполнимыми в силу имеющихся в них «непреодолимых противоречий” может иметь определенные риски, так как законом не предусмотрены последствия неисполнимости таких соглашений или отдельных их условий, и такие последствия будут отданы на усмотрение суда», – указал эксперт.

Пунктом 30 документа разъяснено применение института условного (альтернативного) соглашения, в котором выбор применимого права зависит от выбора той стороны, которая в будущем судебном разбирательстве будет являться истцом, либо в котором предусмотрено применение права той страны, которая в будущем при возникновении спора выступит истцом или ответчиком. Согласно проекту постановления применимое право определяется в момент подачи первого иска и не может быть изменено при подаче иных процессуальных документов, в том числе встречного иска.

«Между тем российский процессуальный закон предусматривает несколько вариантов решений суда на этапе предъявления иска, в том числе оставление иска без движения (ст. 128 АПК, ст. 136 ГПК), возвращение искового заявления (ст. 135 ГПК, ст. 129 АПК), отказ в принятии иска (ст. 127.1 АПК, ст. 134 ГПК). Является ли действительным сделанный истцом выбор применимого права в подобных случаях? Исходя из общего принципа автономности такого выбора, думается, что сделанный выбор будет сохранять юридически обязывающую силу независимо от того, будет ли на основании данного иска начато судебное разбирательство», – отметил Василий Котлов.

Также, по его мнению, представляет интерес вопрос о том, наделено ли правом на выбор применимого права лицо, выступающее в защиту прав и законных интересов иных лиц. Адвокат указывает, что в данном случае в силу ч. 2 ст. 38 ГПК, лицо, в интересах которого дело начато по заявлению лиц, обращающихся в суд за защитой прав, свобод и законных интересов других лиц, извещается судом о возникшем процессе и участвует в нем в качестве истца. «То есть статус истца появляется после принятия искового заявления. Однако такой истец лишается возможности выбора применимого права», – пояснил Василий Котлов. Он считает, что в данном случае необходимо закрепить право выбора при подаче первого процессуального документа истцом либо признать такое право также за лицами, выступающими в защиту прав, свобод и законных интересов иных лиц.

Право, применимое к отношениям с участием потребителей

Василий Котлов отметил, что п. 45 проекта постановления допускает применение императивных норм права страны места жительства потребителя, если профессиональная сторона направляет свою деятельность на территорию такой страны. В качестве примера в документе приведена ориентация сайта в интернете на российских потребителей. «Критерии такой ориентации не определены исчерпывающим образом. Это может повлечь правовую неопределенность и дать неограниченное усмотрение суду в применении норм российского Закона о защите прав потребителей независимо от выбранного сторонами права», – считает адвокат.

Согласно п. 47 документа специальные коллизионные нормы ст. 1221 ГК подлежат применению к случаям приобретения товара (выполнения работы, оказания услуги) в потребительских целях, а не для использования в предпринимательской деятельности (ч. 2 ст. 1095 ГК). Эти правила предоставляют потерпевшему возможность выбора применимого права из нескольких установленных законом вариантов, если стороны в соответствии со ст. 1223.1 ГК не выбрали применимое право по соглашению между собой.

По мнению Василия Котлова, в данном случае не вполне ясно, каким образом потерпевший будет реализовывать свое право выбора применимого права из нескольких установленных законом вариантов. «Согласно п. 47 проекта такое право он может реализовать до удаления суда в совещательную комнату. Вместе с тем ни в ГК, ни в проекте постановления не указано, имеет ли данное право однократный характер, особенно учитывая то обстоятельство, что потерпевший не должен мотивировать свой выбор», – указал он. Также адвокат считает, что неясно, влечет ли сделанный им выбор возобновление процесса и рассмотрение дела с самого начала, так как определение подлежащего применению права является задачей суда на стадии подготовки дела к судебному разбирательству (ст. 148 ГПК, ч. 1 ст. 133 АПК).

Право, подлежащее применению к отношениям добровольного представительства

В документе отмечается, что по смыслу п. 1 ст. 1217.1 ГК, если представляемый не выбрал применимое право в доверенности либо выбранное право в соответствии с законом не подлежит применению, внешние отношения представительства регулируются правом страны, где находится место жительства или основное место деятельности представителя. Если представитель являлся работником юридического лица – представляемого и этот факт был известен третьему лицу в момент совершения сделки, то основным местом деятельности такого представителя считается место нахождения работодателя или соответствующего обособленного подразделения, в котором работник-представитель осуществлял свою трудовую деятельность в момент совершения сделки с третьим лицом.

Отмечается, что если третье лицо не знало и не должно было знать о месте жительства или об основном месте деятельности представителя, применяется право страны, где преимущественно действовал представитель в конкретном случае. Бремя доказывания обратного возлагается на представляемого или представителя. Доказательством этого факта может являться то, что данное место было указано в качестве места жительства или основного места деятельности представителя в тексте доверенности или иных документах, представленных третьему лицу перед совершением сделки.

Кроме того, указывается, что под правом страны, где преимущественно действовал представитель в конкретном случае, понимается место совершения сделки с третьим лицом, если представитель и третье лицо находились в одном месте в момент совершения сделки. Если сделка с третьим лицом совершается путем обмена сообщениями лицами, находящимися в разных странах, то таким правом следует считать право страны по месту, где находился представитель в момент направления третьему лицу оферты или акцепта.

Право, подлежащее применению к внедоговорным обязательствам

Разъясняется, что если из совокупности обстоятельств дела вытекает, что обязательство, возникающее вследствие причинения вреда, тесно связано с договором между потерпевшим и причинителем вреда, заключенным при осуществлении этими сторонами предпринимательской деятельности, к данному обязательству применяется договорный статут (п. 3 ст. 1219 ГК). При этом договорный статут подлежит определению на основании общих положений о праве, применимом к договорным обязательствам (ст. 1210–1214 ГК). Отмечается, что правила п. 3 ст. 1219 ГК не применяются к деликтным требованиям третьих лиц, которые не выражали своего согласия с условиями соответствующего договора и не являются правопреемниками сторон договора.

В проекте постановления указывается, что если неосновательное обогащение возникло в связи с существующим или предполагаемым правоотношением, по которому приобретено или сбережено имущество, к обязательствам, возникающим вследствие такого неосновательного обогащения, применяется право страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение (п. 2 ст. 1223 ГК РФ). Под существующим или предполагаемым правоотношением понимается в том числе незаключенный, недействительный или прекращенный договор. Соответственно, подчеркивается в документе, к неосновательному обогащению, возникшему в связи с таким договором, подлежат применению общие правила об определении договорного статута.

Выводы экспертов

Александр Безбородов отметил, что некоторые специальные вопросы применения коллизионных норм не вошли в данный проект. Например, проблемы определения применимого права при трансграничном обороте ценных бумаг – этому посвящен лишь один пункт документа.

Говоря о проекте постановления в целом, Александр Безбородов высказал предположение, что после его принятия отдельные вопросы применения норм международного права, а также коллизионных норм, ранее вызывавших затруднения при реализации конкретных проектов, будут толковаться единообразно, что, безусловно, должно оказать положительное влияние на развитие правоприменительной практики.

Василий Котлов указал, что документ представляет собой детальное изложение основ международного частного права и направлен на практическое применение соответствующих положений ч. 3 ГК российскими судами, что, однозначно, имеет знаковый характер и будет способствовать единообразному применению правовых норм.