Неоконченное преступление соучастие

Неоконченное преступление в международном уголовном праве

Нередко преступная деятельность начинается с осмысления виновным целей преступления, обдумывания способов его совершения и пр. Но такое формирование преступного умысла не рассматривается как стадия в развитии преступной деятельности, поскольку основанием уголовной ответственности может быть только преступное поведение. Пока замысел остается в пределах внутреннего развития, не воплощаясь в общественно опасном поведении, он не подлежит уголовноправовой оценке.

Если предварительная преступная деятельность виновного может начинаться с формирования преступного умысла, то уголовно-правовой оценке подлежит только та деятельность лица, которая непосредственно направлена на совершение задуманного преступления. Такая деятельность по реализации преступного замысла получила в отечественной науке название «стадий совершения умышленного преступления».

В свою очередь, стадии совершения умышленного преступления – это этапы осуществления лицом своего замысла преступления, проявляющегося во внешнем его поведении. Стадии преступления различаются между собой объемом выполнения данного замысла. Следовательно, стадии совершения преступления отграничиваются друг от друга, в первую очередь, по степени и объему исполнения виновным объективной стороны преступления. Традиционно в теории и законодательстве выделяются две стадии неоконченного преступления – приготовление к преступлению и покушение на преступление.

В международном уголовном праве также существует указание на то, что лицо может быть подвергнуто ответственности не только по факту оконченного преступления, но и в ситуациях, когда задуманное и реализуемое преступление не было доведено до конца по каким-то причинам, не зависящим от воли субъекта.

В то же время особенностью международного уголовного права является то, что его источники всегда специально указывают на то, какая стадия совершения преступления может подлежать уголовно-правовой оценке.

Так, ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала устанавливает преступность «заговора» и «общего плана», направленных на осуществление акта агрессивной войны. В силу отсутствия конкретного юридического содержания этих форм поведения и их направленности на обеспечение иных действий, образующих объективную сторону агрессивной войны, представляется, что наличие заговора или «общего» плана (в отличие от «планирования» как деяния) является приготовлением к совершению этого преступления.

Сказанное подтверждается указанием ст. III Конвенции о геноциде, где наряду с осуществлением акта геноцида (как оконченного преступления) и покушения на совершение геноцида, прямо говорится о преступности «заговора с целью совершения геноцида».

В данном случае буквальное толкование положений названных документов позволяет сделать вывод – при заговоре только определяется цель совершения преступления, но начало реального его осуществления (т.е. исполнения объективной стороны) еще не произошло. Таким образом, международное право знает стадию приготовления к преступлению, которая выражается в достижении «заговора» (сговора) с целью последующего совершения преступления.

Особое место при оценке неоконченного преступления имеют публичные призывы к совершению геноцида, о чем говорится в Конвенции о геноциде. Для привлечения к ответственности не требуется, чтобы такие призывы завершились осуществлением реальных актов геноцида – они сами по себе признаются особо опасными и влекущими уголовную ответственность, даже если виновный призывает к геноциду не прямо, но «очевидным» для иных лиц (адресатов) образом.

Стадия покушения на преступление хорошо известно международному уголовному праву. При этом речь в источниках может идти о покушении как таковом либо о «попытке» совершения деяния (например, при захвате воздушного судна – п. «а» ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.; захвате заложника – ч. 2 Международной конвенции о борьбе с захватом заложников и т.д.).

«Попытка» совершения преступного деяния есть нечто иное, как стадия покушения на его совершение, при котором желаемый результат (исполнение деяния полностью либо наступление желаемых последствий) не достигнут вопреки воле лица – «преступление оказывается незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица» (п. «f» ч. 3 ст. 25 Римского Статута).

В международном уголовном праве преступность той или иной стадии совершения преступления устанавливается применительно к каждому деянию. По общему правилу, преступным признается покушение на преступление, а в исключительных случаях – и приготовление к нему (в форме «заговора на совершение преступления»). При этом в самих нормах международного уголовного права отсутствует какое-либо обязательное правило о дифференциации ответственности за оконченное и неоконченное преступление.

Современному международному уголовному праву известен также институт добровольного отказа от доведения преступления до конца. Так, в соответствии с п. «е» ч. 3 Римского Статута лицо освобождается от наказания, если «отказывается от попытки совершить преступление». При этом для освобождения от наказания по этому основанию должны быть соблюдены следующие требования:

• а) предотвращено «завершение преступления» (т.е. отказ возможен только при неоконченном преступлении);
• б) лицо полностью и добровольно «отказалось от преступной цели» (т.е. должны быть установлены критерии отсутствия вынужденности отказа и наличия улица реальной возможности довести задуманное преступление до окончания).

Если преступление, от доведения которого до «завершения» лицо отказалось, все же стало оконченным (по различным причинам – например, в силу развития причинной связи, несвоевременности самого отказа и пр.), такое лицо не освобождается от наказания.

В литературе справедливо указывается на тот факт, что формулировка нормы о добровольном отказе в Римском Статуте не совсем удачна, и ее предпочтительнее толковать (по крайней мере, в отношении отказа от «попытки совершить преступление») в качестве одного из обстоятельств, исключающих уголовную ответственность.

Таким образом, в постановлении № 58 нашли отражение принципы, как закрепленные в уголовном законе (законность, справедливость, гуманизм), так и не закрепленные в нем (индивидуализация, экономия мер уголовной репрессии)24. Доста-

24 Так, С. А. Велиев принципы назначения наказания в зависимости от закрепления их в уголовном законе подразделяет на две группы: а) принципы, закрепленные в уголовном законе (законность, справедливость, гуманизм, равенство перед законом, ответственность за вину); б) принцип, не закрепленный в уголовном законе (индивидуализация наказания). См.: Вели-

Библиографический список

Бурлаков В. Н. Уголовное право и личность преступника. СПб., 2006.

Велиев С. А. Принципы назначения наказания. СПб., 2004.

Лапунин М. Проблемы применения уголовного закона в свете судебной практики субъектов Российской Федерации // Уголовное право. 2011. № 6.

Шкредова Э. Г. Учет личности виновного и обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, как один из критериев справедливого наказания // Журнал российского права. 2016. № 6.

точно простые и ясно выраженные требования уголовного и уголовно-процессуального закона в части назначения справедливого наказания оказываются иногда трудновыполнимыми для судов. Отсюда — нарушение положений обозначенных выше норм УК РФ и УПК РФ, что, безусловно, влияет на индивидуализацию наказания и в конечном счете ставит под сомнение справедливость как назначенного наказания, так и постановленного обвинительного приговора в целом.

ев С. А. Принципы назначения наказания. СПб., 2004. С. 334.

Правила квалификации преступлений, совершенных в соучастии

КЛИМЕНКО Юрий Александрович, старший преподаватель кафедры уголовного права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина, кандидат юридических наук

123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9 E-mail: yuriiklim@yandex.ru

Статья посвящена такому разделу уголовно-правовой науки, как учение о соучастии в преступлении. Объектом исследования выступают нормы Уголовного кодекса Российской Федерации о соучастии в преступлении и судебная практика их применения. Предметом исследования являются правила квалификации преступлений, совершенных в соучастии. Как отмечает автор, при уголовно-правовой оценке соучастия нередко допускаются ошибки, обусловленные неверным установлением формы соучастия и использованием ненадлежащих правил квалификации. Кроме того, такой аспект института соучастия в преступлении, как особенности квалификации, не получил системного освещения в юридической литературе. Настоящее исследование направлено на систематизацию и усовершенствование правил квалификации преступлений, совершенных в соучастии, в целях разработки их исчерпывающего перечня, необходимого юристу для работы по уголовным делам. Автор формулирует теоретическое определение понятия «форма соучастия в преступлении» и проводит классификацию соучастия, включающую шесть форм. Рассмотрены особенно-

сти квалификации преступлений, совершенных в каждой из шести форм соучастия. Проанализированы спорные вопросы, возникающие в судебной практике при применении правил квалификации преступлений, совершенных в соучастии: квалификация посредничества во взяточничестве; квалификация соучастия в преступлении со специальным субъектом в форме организованной группы. В целях усовершенствования правоприменительной практики по делам о соучастии сделаны предложения по уточнению разъяснений, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации, посвященных толкованию норм о таких преступлениях, как кража, грабеж, разбой, присвоение или растрата, взяточничество.

Ключевые слова: соучастие в преступлении, квалификация преступлений, форма соучастия, организованная группа, посредничество во взяточничестве, присвоение или растрата, специальный субъект преступления, уголовное право.

Rules of Qualification of Crimes Committed in Complicity

Yu. A. KLIMENKO, candidate of legal sciences

Kutafin Moscow State Law University

9, Sadovaya-Kudrinskaya st., Moscow, Russia, 123995

E-mail: yuriiklim@yandex.ru

DOI: 10.12737/article_58e39ece8f5725.38948020

Правила квалификации груп- Верховным Судом РФ состоявших-

повых преступлений представля- ся по делу решений1. ют собой одну из актуальных проб- Во-вторых, несмотря на высокую

лем уголовно-правовой доктрины, степень исследованности институ-

что продиктовано рядом факторов. та соучастия в целом, такой его ас-

Во-первых, точная квалификация пект, как особенности квалификации,

соучастия является сложной зада- не получил системного освещения в

чей для правоприменителя. При уго- юридической литературе. В учебни-

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

ловно-правовой оценке соучастия ках по уголовному праву зачастую не

нередко допускаются ошибки, об- содержится исчерпывающего переч-условленные неверным установле-

нием формы соучастия и использо- 1 См. апелляционное определение Судеб-ванием ненадлежащих правил ква- ной коллегии по делам военнослужащих лификации, что ведет к изменению ВС РФ от 7 мая 2015 г. № 211-АПУ15-1.

ня правил, применяемых на практике при квалификации совместных преступлений2. В результате у многих юристов отсутствует полное представление об институте соучастия, необходимое для практического применения норм Уголовного кодекса РФ.

Трудность заключается в том, что УК РФ регулярно пополняется новыми нормами о соучастии (ст. 2911 «Посредничество во взяточничестве», ст. 2823 «Финансирование экстремистской деятельности» и др.), а постановления Пленума ВС РФ, дающие их толкование, появляются с некоторой задержкой. Поэтому применение новелл Уголовного кодекса, по которым отсутствуют рекомендации высшей судебной инстанции, возможно лишь с использованием теоретического инструментария, в том числе общих правил квалификации преступлений, совершенных в соучастии, применяемых «по умолчанию».

Настоящее исследование направлено на систематизацию и усовершенствование указанных правил в целях разработки их исчерпывающего перечня, необходимого юристу для работы по уголовным делам.

Юридическая оценка содеянного соучастником в первую очередь зависит от формы соучастия. На наш взгляд, формы соучастия — это предусмотренные Уголовным кодексом типы преступных объединений, характеризующиеся различными правилами квалификации и отличающиеся по таким критериям, как вид входящих соучастников, способ распределения ролей, наличие устойчивости, внутренняя струк-

тура, момент достижения предварительного сговора и цели. Законодательная классификация форм соучастия отражает существующие в объективной реальности различные способы объединения преступников между собой.

Исследовав нормы ст. 33—35 УК и практику их применения, мы пришли к выводу, что в отечественном уголовном праве насчитывается шесть форм соучастия в преступлении: 1) «сложное соучастие»; 2) группа лиц; 3) группа лиц по предварительному сговору; 4) организованная группа; 5) преступное сообщество (преступная организация); 6) «смешанное соучастие» (присоединение «сложного соучастия» к группе или сообществу; категория используется только в научном обороте3).

Рассмотрим отличительные признаки форм соучастия, позволяющие разграничить их между собой, и проанализируем, какие правила квалификации применяются в зависимости от формы соучастия.

1. Термин «сложное соучастие» взят в кавычки, поскольку он отсутствует в Уголовном кодексе. Данное правовое явление закреплено в ч. 3 ст. 34 УК, но не имеет наименования в уголовном законе. В доктрине такой вариант соучастия известен под разными наименованиями (сложное, с выполнением различных ролей), однако практически все авторы упоминают о его сущностном признаке — распределении ролей (исполнении объективной стороны преступления не всеми из соучастников)4.

Исследуемая форма соучастия образуется следующими признаками: а) наличие одного исполнителя преступления и одного либо нескольких соучастников иного вида (организа-

3 См.: Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001. С. 198—199.

тора, подстрекателя или пособника); б) отсутствие устойчивости (что отграничивает эту форму соучастия от организованной группы).

При соучастии в данной форме квалификация происходит по статье Особенной части УК со ссылкой на ту часть ст. 33 УК, в которой предусмотрена выполненная лицом роль, если это роль организатора, подстрекателя или пособника. В то же время содеянное исполнителем не требует ссылки на ст. 33 УК. Такой подход обусловлен особенностями конструкции состава преступления, совершенного в соучастии.

Для квалификации содеянного исполнителем достаточно сослаться на норму Особенной части УК, так как исполнитель непосредственно выполняет деяние, описанное в диспозиции статьи. Но такие соучастники, как организатор, подстрекатель и пособник, в данной форме соучастия играют вспомогательные роли, не выполняют объективную сторону состава преступления, и вменить им статью Особенной части УК саму по себе нельзя — там не указаны совершенные лично ими деяния. Для обоснования ответственности таких соучастников необходимо дополнительно ссылаться на конкретную норму Общей части УК, где раскрываются объективные признаки состава совершенного ими посягательства (организация, подстрекательство или пособничество преступлению — ч. 3, 4 и 5 ст. 33 УК).

Приговором Нижегородского областного суда содеянное А. квалифицировано, помимо прочего, по п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК как убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору и сопряженное с разбоем. Однако Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ приговор изменила, разъяснив, что, поскольку А. непосредственного участия в процессе лишения жизни не принимала, а лишь оказывала содействие исполнителю преступления (передала ему шпагат для удушения потерпевшей), содеянное ею не может быть квалифицировано

как совершенное группой лиц по предварительному сговору, а подлежит квалификации как пособничество в совершении убийства, сопряженного с разбоем, по ч. 5 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК5.

Иными словами, преступление, совершенное в рамках «сложного соучастия», в приведенном примере было неверно оценено как совершенное в более опасной форме соучастия, что повлекло за собой неточную квалификацию.

В отдельных случаях «сложное соучастие» включается в норму статьи Особенной части УК в качестве конститутивного признака состава самостоятельного преступления. Данный прием юридической техники представляет собой юридическую фикцию, суть которой заключается в том, что действия лица, выполняющего вспомогательную роль, расцениваются как действия исполнителя, причем исполнителя, формально действующего вне рамок института соучастия в преступлении. Совместное (групповое) посягательство предписывается юридически оценивать как единолично совершенное преступление, в отрыве от института соучастия, что порой приводит к трудностям при квалификации.

Например, в ч. 1 ст. 2911 «Посредничество во взяточничестве» УК предусмотрена ответственность за посредничество в даче и получении взятки: «Посредничество во взяточничестве, то есть непосредственная передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя либо иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в значительном размере».

Согласно примечанию к ст. 290 УК значительный размер образует сумма, превышающая 25 тыс. руб. Таким образом, включение в УК данной нормы породило правовую не-

5 См. определение Судебной коллегии по

уголовным делам ВС РФ от 13 ноября 2012 г. № 9-Д12-16.

определенность в вопросе о том, какой уголовно-правовой оценке подлежит деятельность посредника в случае, если сумма предмета взятки не превышает значительного размера.

Как нам представляется, решать данную проблему необходимо с помощью правил квалификации, применяемых при «сложном соучастии». Руководствуясь ч. 5 ст. 33 УК, в которой «пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации… либо устранением препятствий», посредника следует признать частным (специальным) случаем пособника. Можно согласиться с мнением специалистов (А. И. Плотников), полагающих, что по юридической сущности посредничество является пособничеством во взяточничестве, выделенным в самостоятельный состав преступления6.

В рассматриваемой ситуации происходит конкуренция общей и специальной норм о соучастии в преступлении. Общей нормой выступает ч. 5 ст. 33 и соответствующая часть либо ст. 290, либо ст. 291 УК (пособничество в даче или получении взятки, в зависимости от того, по поручению какой стороны криминальной «сделки» действует посредник), а специальной нормой является посредничество во взяточничестве по ст. 2911 УК.

В силу ч. 3 ст. 17 УК при конкуренции общей и специальной нормы применяется специальная норма. Если же содеянное не подпадает под признаки специальной нормы, применению подлежит общая норма. Роль посредника, действовавшего от имени и в интересах взяткодателя, до включения в УК нормы ст. 2911 квалифицировалась по ч. 5 ст. 33 и соответствующей части ст. 290 УК как пособничество во взя-

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

6 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А. И. Чучаева. М., 2013.

точничестве7. Думается, что и теперь аналогичное правило можно применить в ситуации, не охватываемой нормой ст. 2911 УК, т. е. при посредничестве во взяточничестве в незначительном размере.

В судебной практике встречаются случаи оценки рассматриваемого деяния как непреступного.

Приговором Одоевского районного суда Тульской области М. осужден за посредничество во взяточничестве за совершение заведомо незаконных действий путем перечисления денежных средств в размере 20 тыс. руб. на банковскую карту. В постановлении по данному делу президиум Тульского областного суда отметил, что «согласно диспозиции ч. 1 ст. 2911 УК уголовная ответственность за посредничество во взяточничестве наступает при условии, если размер взятки, получению или даче которой содействовал посредник, является значительным», и оправдал М. в связи с отсутствием в его действиях состава преступления8.

Приведенное мнение о непреступности (ненаказуемости) посредничества во взяточничестве в незначительном размере нашло своих сторонников и среди ученых9. Но, как нам думается, это временная позиция. Формально-логические аргументы «против» приведены выше. Главная же причина состоит в том, что данная точка зрения противоречит самой сущности взяточничества и соучастия в преступлении. Взяточничество является преступле-

7 См.: Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2011 года // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2011. № 9.

8 См. постановление Президиума Тульского областного суда от 24 ноября 2015 г. № 44у-132/2015.

нием независимо от суммы предмета взятки. Институт соучастия (применительно к данной ситуации) — это технико-юридический способ обосновать ответственность лица, принявшего участие в том же самом общественно опасном деянии, что и исполнитель. В литературе обоснованно отмечается (Л. Д. Гаухман), что при соучастии виновные несут ответственность за единое и неделимое преступление, за все преступные действия в целом, сообща причиненный вред вменяется каждому из соучастников как вред, причиненный им самим10.

Иными словами, юридическая природа соучастия свидетельствует о том, что исполнитель и пособник фактически совершают единое общественно опасное деяние. Так почему же взяточник подлежит ответственности независимо от суммы, а посредник (пособник) — лишь при значительном размере?

Руководствуясь вышеизложенным, считаем необходимым внести коррективы в сложившуюся практику применения норм о «сложном соучастии», в частности предлагаем дополнить п. 26 постановления Пленума ВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» следующим абзацем:

«По смыслу закона, если стоимость предмета взятки, переданного посредником, не составляет значительного размера, то при отсутствии квалифицирующих признаков преступления, предусмотренных ч. 2—4 ст. 2911 УК РФ, действия посредника подлежат квалификации как соучастие в даче или получении взятки по ч. 5 ст. 33 и ч. 1 ст. 290 либо ст. 291 УК РФ. В случае, если при отсутствии значительного размера предмета взятки в действиях посредника содержатся квалифицирующие

10 См.: Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. В. П. Ревина. М.,

признаки, предусмотренные ч. 2—4 ст. 2911 УК РФ, посредник несет уголовную ответственность по соответствующей части ст. 2911 УК РФ».

Поскольку правила квалификации, свойственные вышеперечисленным формам соучастия (№ 2—5), во многом схожи, целесообразно дать им обобщенную характеристику.

2. Группа лиц (ч. 1 ст. 35 УК) включает признаки: а) каждый из соучастников — исполнитель (соисполнитель); б) сговор на совместное совершение преступления, состоявшийся после начала выполнения объективной стороны состава преступления одним из виновных; в) отсутствие устойчивости.

3. Группа лиц по предварительному сговору (ч. 2 ст. 35 УК) предполагает: а) все соучастники — соисполнители; б) сговор на преступление, состоявшийся до начала выполнения объективной стороны состава преступления; в) отсутствие устойчивости.

4. Организованная группа (ч. 3 ст. 35 УК) подразумевает: а) устойчивость; б) отсутствие внутренних структурных подразделений и взаимосвязи с другими организованными группами.

5. Преступное сообщество (ч. 4 ст. 35 УК) предусматривает: а) устойчивость; б) наличие внутренних структурных подразделений либо взаимосвязи с другими организованными группами; в) цель совершения тяжких либо особо тяжких преступлений по корыстному мотиву.

Общее правило квалификации преступлений, совершенных в указанных формах соучастия (№ 2—5), следующее: деяние соучастника квалифицируется только по статье Особенной части, содержащей признаки совершенного посягательства. Ссылка на ст. 33 УК не требуется, какую бы роль не выполнял конкретный соучастник, поскольку члены соответствующих преступных объединений или фактически являются соисполнителями, или юридически признаются таковыми.

Верховный Суд РФ считает необходимым квалифицировать действия всех членов организованных групп и преступных сообществ как деяния исполнителей: «При признании… преступлений совершенными организованной группой действия всех соучастников независимо от их роли в содеянном подлежат квалификации как соисполнительство без ссылки на статью 33 УК РФ»11.

В большинстве случаев такой подход упрощает квалификацию. Иная ситуация складывается при совершении организованной группой преступления со специальным субъектом. Проблема возникает, если в группу входит лицо, не обладающее признаками специального субъекта, т. е. не наделенное особыми признаками, предусмотренными составом преступления (возраст, служебное положение, правомочия в отношении имущества и т. д.).

В коллизию вступают два правила: 1) квалификация всех участников организованной группы как соисполнителей; 2) общее правило квалификации соучастия в преступлениях со специальным субъектом (ч. 4 ст. 34 УК): «Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника».

Иначе говоря, квалификация действий участника организованной группы, не являющегося специальным субъектом преступления (далее — неспециального субъекта), сопряжена с ответом на проблемный вопрос: требуется ли при оценке его действий ссылаться на ст. 33 УК или

11 Пункт 15 постановления Пленума ВС РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое».

же его необходимо расценивать как соисполнителя?

Ответ Пленума ВС РФ на данный вопрос разнится в зависимости от вида преступления, что подрывает единство судебной практики и обоснованно критикуется в литературе12.

На наш взгляд, к толкованию разъяснений высшей судебной инстанции следует подойти хронологически. В отношении присвоения или растраты, совершенной организованной группой (ч. 4 ст. 160 УК), Пленум ВС РФ в постановлении от 27 декабря 2007 г. № 51 (далее — постановление № 51) разъяснил, что «в организованную группу могут входить лица, не обладающие полномочиями по распоряжению, управлению или пользованию вверенным имуществом, а также по его доставке либо хранению (т. е. не являющиеся специальным субъектом преступления по ст. 160 УК. — Ю. К.), которые заранее объединились для совершения одного или нескольких преступлений. При наличии к тому оснований они несут ответственность согласно части 4 статьи 34 УК РФ как организаторы, подстрекатели либо пособники присвоения».

В судебной практике процитированное положение понимается как допускающее квалификацию действий неспециального субъекта организованной группы со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Неспециальные субъекты Н. и П., войдя в состав организованной группы со специальным субъектом Д., водителем-экспедитором, которому вверено имущество (седельный тягач с рефрижераторным полуприцепом и грузом), оказали последнему содействие в хищении, заблокировав работу радиопередатчика системы «Глонасс», установленного в тя-

12 См.: Гарбатович Д. А. Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации как условие эффективности уголовно-правовых норм (на примере квалификации преступления, совершенного организованной группой) // Российский судья. 2015. № 3. С. 32—34.

гаче. Действия Н. и П. квалифицированы судом по ч. 5 ст. 33, ч. 4 ст. 160 УК как пособничество в присвоении, т. е. хищении, чужого имущества, вверенного виновному, организованной группой, в особо крупном размере13.

Между тем мы полагаем, что такое понимание п. 23 постановления № 51 устарело и не соответствует современной практике по нормам об иных преступлениях. В частности, давая толкование норме о легализации преступных доходов, в 2015 г. Пленум ВС РФ указал: «В организованную группу (п. «а» ч. 4 ст. 1741 УК РФ), помимо одного или нескольких лиц, которыми в результате совершения преступления приобретены легализуемые денежные средства или иное имущество, могут входить лица, не обладающие признаками специального субъекта преступления, предусмотренного ст. 1741 УК РФ. В случае признания совершения названного преступления организованной группой действия всех ее членов, принимавших участие в подготовке и совершении этого преступления, независимо от того, выполняли ли они функции исполнителя, организатора, подстрекателя или пособника, подлежат квалификации по п. «а» ч. 4 ст. 1741 УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ»14.

Приведенное толкование более четко разъяснило позицию Верховного Суда РФ и недвусмысленно подчеркнуло необходимость квалифицировать действия неспециального субъекта организованной группы без ссылки на ст. 33 УК. Из него следует вывод, что фразу «при наличии к тому оснований они несут

13 См. приговор Иранского районного суда Кировской области от 24 марта 2016 г. по делу № 1-24/2016.

14 Пункт 15 постановления Пленума ВС РФ от 7 июля 2015 г. № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем».

ответственность согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ как организаторы, подстрекатели либо пособники присвоения» (п. 23 постановления № 51) в современных условиях необходимо распространять лишь на ситуацию, когда неспециальный субъект не является членом организованной группы.

В свете вышесказанного считаем целесообразным включить в п. 23 постановления № 51 новую формулировку, призванную исключить разночтения при квалификации преступлений со специальным субъектом, совершенных организованной группой: «Действия всех членов организованной группы квалифицируются как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ. Деяния лиц, не являющихся специальными субъектами преступления по ст. 160 УК РФ и не входящих в состав организованной группы, подлежат квалификации по правилу ч. 4 ст. 34 УК РФ, со ссылкой на соответствующую часть статьи 33 УК РФ».

6. «Смешанное соучастие» включает признаки: а) наличие распределения ролей; б) присоединение «сложного соучастия» к любой из вы-шерассмотренных форм соучастия (группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа, преступное сообщество).

В сущности, это ситуация, когда «сложное соучастие» дополняет иную форму соучастия, которую можно условно рассматривать как своеобразного исполнителя преступления (исполнителем является группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа либо преступное сообщество). Соответственно, к конкретному соучастнику подлежат применению правила квалификации, свойственные той форме соучастия, участником которой он являлся. Проиллюстрируем сказанное примером из судебной практики.

После совершения разбойного нападения М. вступил с Ф., Г. и К. в предварительный сговор на убийство потерпевшего. Подыскав место, подходящее для

сокрытия трупа потерпевшего, М. выкопал в грунте яму для сокрытия трупа. Затем Г. и К., используя охотничье гладкоствольное ружье и нож, применили к потерпевшему Р. насилие, опасное для жизни, в результате чего Р. скончался. Впоследствии М., Ф., Г. и К. сокрыли труп в приготовленной яме.

Действия М. суд квалифицировал, помимо иных преступлений, по ч. 5 ст. 33, п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК как «пособничество убийству, т. е. умышленному причинению смерти другому человеку, совершенному группой лиц по предварительному сговору, сопряженному с разбоем, выразившееся в заранее обещанном сокрытии следов преступления»15.

Проанализируем ситуацию с точки зрения правил квалификации. Пособник М. действует в рамках «сложного соучастия», которое присоединяется к группе лиц по предварительному сговору, члены которой (Г. и К.) являются непосредственными исполнителями преступления. Действия М. квалифицируются как пособничество, с дополнительной ссылкой на ч. 5 ст. 33 УК (что отражает тот факт, что он исполнителем преступления не являлся), но по той же норме Особенной части УК, которая инкриминируется исполнителям, причем с вменением М. всех признаков содеянного, которые охватывались его умыслом (так как он осознавал, что пособничает убийству, совершенному группой лиц по предварительному сговору и сопряженному с разбоем).

Таким образом, совершение преступления в «смешанной» форме соучастия оказывает особое влияние на квалификацию действий только того соучастника, который действо-

15 См. приговор Иркутского областного суда от 30 января 2014 г. по делу № 2-19/2014.

вал в рамках «сложного соучастия». В объем его обвинения включаются признаки формы соучастия, в которой состояли исполнители преступления, если такие признаки предусмотрены квалифицированным составом совершенного преступления. В то же время оценка деяния, совершенного исполнителями, не обладает специфическими особенностями.

Поскольку правила квалификации при «смешанном соучастии» не получили подробного освещения в постановлениях Пленума, целесообразно внести в них соответствующие коррективы. В частности, п. 15 постановления Пленума ВС РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» предлагаем дополнить абзацем:

«В случае, если действия организатора, подстрекателя или пособника, действующего в форме сложного соучастия (с распределением ролей), присоединились к содеянному группой лиц, группой лиц по предварительному сговору либо организованной группой, деяние такого соучастника квалифицируется по правилам ч. 2 ст. 34 УК РФ, то есть со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК РФ, однако с вменением виновному признака «группой лиц», «группой лиц по предварительному сговору» либо «организованной группой», если такое обстоятельство входит в число квалифицирующих признаков соответствующего состава преступления и его наличие осознавалось виновным».

Надеемся, что сформулированные нами критерии разграничения форм соучастия и соответствующие им правила квалификации будут способствовать верной юридической оценке преступлений, совершенных в соучастии.

Библиографический список

Галиакбаров Р. Р. Квалификация групповых преступлений. М., 1980.

Гарбатович Д. А. Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации как условие эффективности уголовно-правовых норм (на примере квалификации преступления, совершенного организованной группой) // Российский судья. 2015. № 3. Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А. И. Чучаева. М., 2013.

Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2011 года // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2011. № 9.

Талан М., Тарханов И. Посредничество во взяточничестве в уголовном праве России // Уголовное право. 2013. № 5.

Уголовное право. Общая часть: учебник для бакалавров / под ред. А. И. Чучаева. М., 2012.

Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. В. П. Ревина. М., 2016.

Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волжен-кина, В. В. Орехова. СПб., 2006.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. В. С. Комиссарова, Н. Е. Крыловой, И. М. Тяжковой. М., 2012.

Ини П. С. Новое постановление Пленума Верховного Суда о взяточничестве // Законность. 2013. № 12.

Предисловие

Глава 1. ПОНЯТИЕ, ЗНАЧЕНИЕ, ВИДЫ, ЭТАПЫ, СУБЪЕКТЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

§ 1. Понятие, значение, виды и этапы квалификации преступления

§ 2. Особенности квалификации преступлений в зависимости от статуса субъекта правоприменения и стадии уголовного судопроизводства

Глава 2. ПРИНЦИПЫ И ПРАВИЛА КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

§ 1. Значение общеправовых и отраслевых уголовно-правовых принципов для квалификации преступлений

§ 2. Принципы квалификации преступлений

§ 3.Правила квалификации преступлений

Глава 3. СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ КАК ОСНОВАНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНЫХ ДЕЯНИЙ

§ 1. Значение состава преступления для квалификации общественно опасных деяний

§ 2. Взаимосвязь предписаний Общей и Особенной частей УК РФ при квалификации преступления

Глава 4. КВАЛИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ С УЧЕТОМ МЕЖОТРАСЛЕВЫХ СВЯЗЕЙ

§ 1. Содержание бланкетных признаков состава преступления и вопросы квалификации

§ 2. Особенности квалификации преступлений с бланкетной диспозицией

§ 3. Проблемы отграничения преступления от административного правонарушения

§ 4. Преюдиция и ее значение для квалификации преступления

§ 5. Особенности квалификации преступлений с административной преюдицией

Глава 5. КВАЛИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРИ КОНКУРЕНЦИИ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ

§ 1. Понятие и виды конкуренции уголовно-правовых норм, возникающей при квалификации преступлений

§ 2. Квалификация преступлений при содержательной конкуренции уголовно-правовых норм

§ 3. Квалификация преступлений при темпоральной конкуренции уголовно-правовых норм

Глава 6. КВАЛИФИКАЦИЯ СЛОЖНЫХ ЕДИНИЧНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ИХ ОТГРАНИЧЕНИЕ ОТ МНОЖЕСТВЕННОСТИ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЯНИЙ

§ 1. Понятие и виды сложных единичных преступлений

§ 2. Квалификация продолжаемого преступления

§ 3. Квалификация длящегося преступления

§ 4. Квалификация преступления, переросшего из другого преступления

§ 5. Квалификация преступления с множественностью потерпевших, не предусмотренного сложным составом

§ 6. Квалификация преступления с альтернативными признаками состава

§ 7. Квалификация составного преступления

§ 8. Квалификация преступления, состав которого предусматривает повторные действия

Глава 7. КВАЛИФИКАЦИЯ НЕОКОНЧЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

§ 1. Проблемы установления момента окончания преступления

§ 2. Квалификация приготовления к преступлению

§ 3. Квалификация покушения на преступление

§ 4. Квалификация деяния при добровольном отказе от доведения его до конца

Глава 8. КВАЛИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ В СОУЧАСТИИ

§ 1. Установление общих признаков соучастия при квалификации преступлений, совершенных несколькими лицами

§ 2. Особенности квалификации деяний, совершенных различными соучастниками преступления

§ 3. Влияние результатов уголовно-правовой оценки действий (бездействия) исполнителя на квалификацию деяний иных соучастников преступления

§ 4. Эксцесс исполнителя и иных соучастников преступления: проблемы квалификации

§ 5. Проблемы установления формы соучастия в преступлении. Влияние формы соучастия на квалификацию деяний соучастников

§ 6. Проблемы квалификации соучастия в преступлениях со специальным субъектом (исполнителем)

Глава 9. КВАЛИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ НЕСКОЛЬКИМИ ЛИЦАМИ ПРИ ОТСУТСТВИИ ПРИЗНАКОВ СОУЧАСТИЯ

§ 1. Сопричинение вреда с лицами, не подлежащими уголовной ответственности: проблемы квалификации

§ 2. Проблемы уголовно-правовой оценки опосредованного причинения вреда

§ 3. Проблемы квалификации неосторожного сопричинения вреда

Глава 10. ИЗМЕНЕНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ОСНОВАНИЯ И ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК

§ 1. Понятие и основания изменения квалификации преступления

§ 2. Изменение квалификации преступления и объема обвинения: соотношение и взаимосвязь понятий

§ 3. Изменение квалификации преступления в связи с изменением нормативного регулирования

§ 4. Изменение квалификации преступления при изменении фактических данных о нем

§ 5. Изменение квалификации преступления в связи с выявленной квалификационной ошибкой